«Мы сделаем так, как нас просят», – ответил я.

Мы сразу же приказали принести длинный меч Такуминоками. Потом Такуминоками попросил тушь, камень и бумагу. Пока ходили за мечом, он взял кусочек туши, медленно потер его о камень и написал кистью:

Ветер завлекает в объятья цветущие вишни.

А я – как мне быть с тем, что осталось

от весны.

Такуминоками ждал, пока мы передавали меч его кайсяку Исода Такэдаю. Тем временем Мидзуно Мокудзаэмон взял прощальное стихотворение из рук Такуминоками и отнес его Укёнодаю. Пока последний совершал церемонию приема стихотворения, кайсяку Исода вышел и доложил, что, согласно древнему обычаю, он выполнил свой долг и присутствовал при последних мгновениях жизни Такуминоками.

Было решено, что Укёнодаю передаст тело и выполнит все прочие формальности, и мы покинули его дом.

Опасения Окадо Дэнпатиро оправдались: члены семьи Асано, общий объем годового дохода которой составлял 370 000 коку, выразили возмущение действиями властей в отношении Такуминоками. Согласно официальным сведениям, губернатор Симофуса и генерал-инспектор Сёда Ясутоси был понижен в должности в восьмом месяце того же года. (Дэнпатиро сообщает, что это произошло уже через пять дней после происшествия.)

На следующий год понижен в должности был и сам Дэнпатиро, хотя причины этого не ясны. Сам он полагал, что это случилось не только вследствие его слишком настойчивых протестов, но и потому, что, когда были понижены в должности Сёда и некоторые другие, он открыто интересовался, почему же точно так же не поступили и с ним. Говорят, это вызвало недовольство вышестоящих.

Кадзикава Ёсобэ (1647–1723), схвативший и державший Такуминоками после того, как тот попытался убить Кодзукэносукэ, заслужил похвалу от властей. Его содержание увеличили на 500 коку. Но общественное мнение было настроено против него за то, что он помешал Такуминоками осуществить задуманное[209].

Около двух пополудни того дня, когда Такуминоками попытался убить Кодзукэносукэ, из числа находившихся в Эдо вассалов Такуминоками были посланы в Ако с новостями Хаями Тодзаэмон и Каяно Сампэй. Около девяти вечера за ними последовали Хара Содзаэмон и Оиси Сэдзаэмон, чтобы передать о смерти Такуминоками. Воины мчались без передышки, меняя один паланкин за другим, и в четыре с половиной дня покрыли расстояние в 620 километров.

Вести вызвали споры в клане Асано, многие запаниковали. Приговор хозяина замка к смерти означал конфискацию правительством его владений и лишение самураев привилегий. Главный вопрос, который необходимо было решить до прибытия посланников сёгуната, – как достойно встретить все это. Управляющие Оиси Кураносукэ и Оно Куробэ, а также 300 вассалов семьи Асано совещались день и ночь.

Было выдвинуто три варианта действий. Некоторые предлагали мирную сдачу замка – символа власти даймё – и мирный роспуск вассалов. Другие предлагали сражаться с войсками сёгуната до последнего, а когда замок падет – всем покончить с собой. Третьи – сдать замок и по примеру господина покончить с собой. Те же, кто остался в Эдо, настаивали на том, чтобы немедленно напасть на Кира Кодзукэносукэ и убить его.

Роспуск открывал самураю несколько возможностей. С одной стороны, он мог попытаться использовать незначительный шанс поступить на службу другому клану; или же заняться каким-нибудь считавшимся приличествующим самураю делом, например, преподаванием; или же он мог отказаться от прежнего статуса и вести обычную жизнь. С другой стороны, вопрос о том, как достойно выполнить свой долг перед лицом бесчестья для себя и господина – оставлял самураю единственную возможность: смыть позор, что почти всегда приводило к смерти или самым разным несчастьям. (Он, конечно, мог жить с этим позором, но это считалось совсем унизительным.) Подобная перспектива явно не нравилась многим вассалам Асано: люди начали разбегаться еще до принятия окончательного решения, а за несколько дней до того, как прибыли посланники сёгуната для «приема» замка, исчез и Оно Куробэ, исполнявший обязанности дзедай гаро, «хозяина замка», прихватив с собой большую сумму денег и драгоценности, вверенные ему на хранение.

В конце концов было принято третье предложение, поддержанное Оиси Кураносукэ. За него проголосовал шестьдесят один человек, включая самого Кураносукэ и его старшего сына, двенадцатилетнего Тикара. Было решено сдать замок без сражения – для того, чтобы восстановить семью Асано и добраться до Кира Кодзукэносукэ. Хотя какие-то попытки восстановить семью Асано предпринимались, главной целью было все-таки убить Кира. Как писал Кураносукэ в одном из писем к своему другу-монаху, «не будет ничего хорошего, даже если Дайгаку [брат Такуминоками] будет выпущен [из-под домашнего ареста]. Пока Кодзукэносукэ служит сёгуну, Дайгаку никак не сможет проявить себя, как бы образцово он себя ни вел, если рядом с ним окажется Кира».

Так началась череда тайных заговоров, ложных маневров, страданий, боли и жертв. Год и восемь месяцев спустя Кира был убит.

Доводы

Хаяси Нобуацу (1644–1732): «О мести»

Нобуацу, также известный как Хоко, – известный ученый-конфуцианец, занимавший при сёгунате Токугава пост первого дайгаку но ками, главного смотрителя ученого ведомства.

(Стихотворение в конце и предисловие к нему добавлены редактором японского оригинального издания.)

* * *

Оиси [Кураносукэ] и еще сорок пять самураев даймё западной области собрались вместе, чтобы осуществить свою цель – отомстить за господина. Четырнадцатого дня двенадцатого месяца пятнадцатого года Гэнроку они убили Кира и были взяты под стражу. Сёгун приказал нескольким чиновникам внимательно расследовать обстоятельства дела. Он определил причины преступления и приказал всем нападавшим покончить с собой.

Говорят так: «Три отношения и пять постоянств[210] являются основой этикета и принципом духовности, их действенность не зависит ни от времен, древних или нынешних, ни от места, ближнего или дальнего. Наши древние правители установили законы и прояснили правила, распространили их по всему миру и передали их наследникам.

Взаимоотношения между господином и слугой, отцом и сыном – это сущность трех отношений, основа пяти постоянств, предел Пути Неба и человеческой морали. Ни один человек между Небом и Землей не может быть свободным от них[211]. Поэтому составители “Ритуалов” говорили: “Никто не живет под одним Небом с врагом своего господина или отца»[212]. Это значит, что побуждение возникает из твердого, неподавляемого чувства; в этом нет ничего личного или частного.

Поэтому не позволять отомстить – значит нарушать закон древних правителей и ранить сердца преданных слуг и почтительных сыновей. Если же дело доходит до убийства мстителей, то это еще хуже, чем попрать закон и уничтожить смысл наказания. Как же в таком случае можно исправить человеческую мораль?»

Я отвечаю: «Справедливость мести можно ясно