Среди сановников, находившихся в Ораниенбауме с императором, не растерялся один восьмидесятилетний фельдмаршал Б.Х. Миних, незадолго до этого возвращенный из двадцатилетней сибирской ссылки. Он предложил смелый план, который непременно спас бы Петра III. Старый воин прекрасно понимал, что в Ораниенбауме с горсткой голштинцев защищаться от восставшей гвардии невозможно. Выходов было два. Первый – немедленно отплыть в Кронштадт под защиту его мощных стен и орудий. Второй – двигаться на галере в Ревель, а оттуда – в Померанию к армии, готовившейся воевать против датчан с тем, чтобы развернуть полки на взбунтовавшуюся столицу. Пока растерявшийся император медлил, мятежники предугадали возможный его демарш. Вице-адмирал И.Л. Талызин по поручению Екатерины прибыл в Кронштадт. Команда крепости была срочно приведена к присяге новой государыне. Капитана порта и коменданта, отказавшихся это сделать, арестовали. Галера с Петром все же двинулась к Кронштадту, но с большим опозданием, когда гарнизон был предупрежден мятежниками и отказался пустить законного императора в гавань. Царь промедлил – и потерял все… «Если бы Петр III был не Петр III», – скептически писали позже историки. Герцог Э.И. Бирон выразился конкретнее: «Если бы он вешал, рубил головы и колесовал, то остался бы императором…».

Играя на скрипке мелодию, Петр Федорович иногда «по-детски» пропускал наиболее сложные места, двигаясь по нотам дальше. Также он был склонен поступать и в политике, и в личной жизни. В частности, это случилось, когда С. Понятовский и Великая Княгиня Екатерина Алексеевна были пойманы «с поличным» на интимной связи. По обычаю, жена-изменница подлежала монашескому постригу или позорной депортации из страны. Петр пожалел жену и уговорил государыню Елизавету Петровну простить ее. Так же вел он себя и в дни переворота…

Опубликованный 28 июня манифест гласил, что Екатерина II вынуждена вступить на престол, «побуждаемая опасностями, какими грозило всем минувшее царствование». На медалях в память о ее коронации была сделана надпись: «За спасение веры и отечества». Когда императрица со своими полками 29 июня заняла Петергоф, там был арестован Петр III. В момент задержания от непосильных потрясений с ним случился обморок. В этот трагический день рядом с государем находились, исполняя свой служебный долг, лейб-медик Монсей и гоф-медик Унгебауэр (Штелин Я.Я., 1909). Шестимесячное царствование завершилось.

В РГАДА (разряд I, дело № 25) сохранились документы из секретной папки Екатерины II, в том числе три записки Петра, где он молил победительницу-супругу о пощаде. Характерна подпись – «votre humble valet» (преданный вам лакей – фр.). Одна из записок написана по-русски: «Я ещо прошу меня, Ваша вола изполная во всем, отпустить меня в чужеи краи». Круглый, детский, старательный почерк, малограмотный лепет о пощаде – видеть все это страшно и жалко…

Государь признал поражение. «Паденье третьего Петра» (А.С. Пушкин) произошло. Местом пребывания низложенного императора была определена Шлиссельбургская крепость, но поскольку не успели приготовить необходимые камеры, он был помещен в Ропшинском дворце, примерно в 20 верстах от Петербурга, где содержался под охраной, руководимой А.Г. Орловым, братом фаворита императрицы. Таким образом, в июле 1762 года в России сложилась уникальная ситуация. В державе оказалось три императора: правнук царя Ивана Алексеевича Иоанн VI находился в каземате Шлиссельбургской крепости, внук Петра Великого Петр III был изолирован в Ропше, а Ангальт-Цербстская принцесса под именем Екатерины II заняла российский трон.

Расскажем кратко о местах, где произошел один из кровавых эпизодов истории Дома Романовых… Ропша – уникальная усадьба, принадлежавшая императорской семье. Она славилась не архитектурным ансамблем, а редчайшим искусственным «гидропарком», созданным на основе бьющих из земли кипящих ключей. Узнав о целебных свойствах самого сильного из источников – Иордани, Петр I устроил на Княжей горе небольшую усадьбу для пользования минеральными водами. В 1714 году он подарил ее вместе с обширными лесными дачами ближайшему сподвижнику Федору Юрьевичу Ромодановскому. Его сын Иван, унаследовавший от отца должность начальника Тайной канцелярии, отдал вотчину в приданое дочери Екатерине, вышедшей замуж за соседа по имению, сына канцлера Головкина – Михаила Гавриловича. Поместья объединили, центром стала Ропша, где были выстроены каменные хоромы. М.И. Головкин, приверженец правительницы Анны Леопольдовны, был в 1742 году сослан в Березов, а Ропша отошла в казну. Императрица Елизавета Петровна часто приезжала сюда на охоту и решила обустроить усадьбу. Ф.Б. Растрелли значительно увеличил протяженность террасы, на которой стояли постройки, возвел второй этаж, пристроил перпендикулярно к боковым флигелям Кухонный и Малый гостевой корпуса, образовавшие внутренний двор, выстроил Большой гостевой и Конюшенный дома. Комплекс построек приобрел масштабность, но был лишен дворцовой импозантности. Доминирующее положение строений подчеркивал Нижний партерный сад перед главным фасадом дворца и многомаршевые лестницы, проложенные по откосам террасы.

Незадолго до смерти Елизавета подарила Ропшу наследнику престола Петру Федоровичу. Взойдя на престол, Екатерина II пожаловала Ропшу своему фавориту Григорию Орлову. Но он невзлюбил это омраченное убийством место и уделял внимание только Гатчине. Его наследники продали Ропшу в 1782 году Ивану Лазаревичу Лазареву (1735–1801), придворному ювелиру (Глинка-Мурашова И.В., 2005).

С 1801 года Ропша перешла в собственность царской фамилии. Строения постоянно ремонтировали, пруды чистили, вели тщательный уход за парком, особое внимание уделяли гидротехническим сооружениям. Николай II часто приезжал в Ропшу на охоту. Во время Великой Отечественной войны дворец был разрушен, но потом восстановлен. Заброшенный в 1990-е годы, он гибнет, уцелевший остов здания с пустым глазницами окон производит тяжелое впечатление, но парк привлекает своей пустынностью, красотой водных бассейнов и старых деревьев…

* * *

Государя поместили в одной комнате, воспретив выпускать его не только в сад, но и на террасу. Дворец был окружен гвардейским караулом, грубо обращавшимся с пленником. О режиме содержания Петра красноречиво свидетельствует его письмо жене: «…прошу не приказывать, чтобы офицеры находились в той же комнате со мной, когда я имею естественные надобности, – это невозможно для меня» (Наумов В., 1997). Поначалу охранники, видимо, уповали на естественную кончину Петра, не отличавшегося крепким здоровьем. Основанием для такого рода мыслей могло стать ухудшение здоровья императора, наступившее сразу же по прибытии в Ропшу из-за переживаний в трагические для него дни. Советник датского посольства Андреас Шумахер (1991) сообщал: «При своем появлении в Ропше он уже был слаб и жалок. У него тотчас же прекратилось сварение пищи, обычно проявлявшееся несколько раз на дню, и его стали мучить почти непрерывные головные боли». Курьер с извещением о болезни Петра III прибыл в Петербург только 1 июля. Он передал желание больного, чтобы приехал его лечащий врач голландец Иоганн Людерс (Лидерс). Врач отказался, видимо, полагая, что в этом случае ему придется постоянно находится