если это так, ничто не мешает нам говорить, что при каждом виде естественной деятельности правильное его смешение приводит к хорошему состоянию, а неправильное — к плохому. А если это так, следует полагать, что пропорциональная доля тепла в организме способствует образованию крови, а непропорциональное — желчи. Так, мы предсказуемо находим, что желчь в большом количестве образуется в горячие периоды жизни, в теплом климате, в теплое время года, при горячих состояниях организма, горячих темпераментах человека, занятиях и образе жизни, а также при горячих болезнях» (II, 8, 121–122 К).

Аналогичным образом следует рассматривать вопрос о сладком, горьком и соленом. Гален приводит свой излюбленный пример с медом, горячим по природе, который при дополнительной варке меняет свой естественный сладкий вкус на горький. По мнению великого римского врача, это происходит из-за нарушения баланса внутреннего тепла: когда его слишком много, вкус меда меняется на противоположный. Это, по мнению Галена, опровергает идею Эрасистрата о возможном экзогенном происхождении желчи: «Но ведь, действительно, невозможно, чтобы одна и та же пища у одних порождала желчь, а у других — кровь, если и желчь, и кровь производятся не в самом организме. Допустим, каждый вид пищи на самом деле изначально содержал бы в себе желчь, а не производил ее в результате переработки в телах живых существ. Тогда один и тот же вид пищи во всех телах производил бы ее в равном количестве. Тогда у тех, кто отведал горького, горькая пища, думаю, производила бы желчь, а у тех, кто попробовал что-то хорошее и сладкое, даже капли желчи от этого не появилось бы. И не только мед, но любая другая сладкая пища в упомянутых телах, горячих по той или иной причине, с легкостью превращается в желчь» (II, 8, 124–125 К).

Гален заканчивает рассуждения напоминанием о своем видении философской традиции, полезной для развития медицины. По его мнению, важно всегда помнить о высказываниях Аристотеля и Праксагора, не забывая и о том, что они лишь верно изложили взгляды Гиппократа и Платона.

Девятая глава второй книги трактата «О естественных функциях» как раз и начинается с напоминания о верной научной методологии, которой руководствовались упомянутые великие ученые: «…В научных доказательствах следует исходить из тех основ, о которых мы уже говорили прежде: взаимодействие активных и пассивных начал в телах становится возможным благодаря горячему, холодному, сухому и влажному. И всякий, кому придется исследовать деятельность вен, печени, артерий, сердца, пищеварительного канала или какого-либо другого органа, будет вынужден признать, что эта деятельность зависит от того, как смешаны эти четыре элемента» (II, 9, 126 К).

Если врач уклонится от этой руководящей идеи, то неминуемо потеряет основы, на которых строится познание человеческого организма. Тогда он станет скептиком «вроде последователей Пиррона» и ему «придется укрыться за учением эмпириков». Далее Гален весьма эмоционально отстаивает фундаментальный принцип медицины Гиппократа — лечение противоположного противоположным. При этом великий римский врач постоянно напоминает о том, что этот принцип не является результатом простого эмпирического воспроизводства удачного клинического опыта, а представляет собой правильно осмысленную концепцию воздействия на причину болезни, имеющую глубокие философские основания: «Ведь каким еще способом преуспеете вы в лечении, если не разберетесь в причине каждой болезни? Так отчего бы вам с самого начала не назвать себя эмпириками? Что же вы путаете нас, заявляя во всеуслышание, что изучаете естественную деятельность организма ради того, чтобы лечить? Ведь если желудок больного не в состоянии обволакивать и перетирать пищу, как вернуть его в норму, не разобравшись в причине болезни? А я вам скажу, что, если в желудке избыток жара, нам нужно его охладить, если избыток холода — добавить тепла; в случае излишней сухости необходима дополнительная влага, в случае излишней влажности — сухость. А если случится, что желудок одновременно будет горячее и суше, чем следует, первая задача врача — вместе и охладить, и увлажнить его; если же он слишком холодный и влажный — добавить тепла и сухости; так же и при прочих комбинациях. А что, скажите на милость, будут делать последователи Эрасистрата, если они признаются, что вовсе не собираются искать причины естественного функционирования организма? Ведь плод исследования деятельности органов в том, чтобы, зная причины нарушения равновесия элементов, привести их к гармоничному состоянию. Но для того, чтобы лечить, недостаточно просто знать, какая естественная деятельность с каким органом связана» (II, 9, 127–128 К).

Далее Гален дает краткое описание состояний, связанных с патологическим преобладанием одной из жидкостей. Это классика гиппократовского наследия: черная желчь — жидкость, изобилующая в организме, находящемся в состоянии увядания (речь идет не только о старости, но и о тяжелой, смертельной болезни, например раке), эффект от преобладания желтой желчи напоминает последствия употребления чрезмерного количества соли (Гален сравнивает его с консервирующим воздействием рассола и морской воды на мясо) и т. д.

Этот экскурс в теорию жидкостей Гален сопровождает эмоциональными критическими выпадами в адрес Эрасистрата: «Мне кажется, что Эрасистрат не осознавал, что болезнь — это такое состояние организма, которое расстраивает его природную деятельность, не под влиянием случайных факторов, но само по себе» (II, 9, 128 К); «…благородный Эрасистрат, напустив на себя презрение ко всем вокруг, не только не стал им возражать, но вообще не упомянул их точку зрения» (II, 9, 132 К).

Конечно, подобные ремарки — лишь фигура речи, гораздо большее значение имеют упреки Галена, адресованные Эрасистрату, которые свидетельствуют о принципиально неверном понимании им функций некоторых внутренних органов (Гален говорит о селезенке и вновь, как и выше, возвращается к обсуждению роли почек).

Гален завершает вторую книгу трактата «О естественных функциях» подробным анализом метаболизма четырех жидкостей. Здесь важно отметить три момента. Во-первых, Гален подчеркивает преемственность своего учения по отношению к древним классикам врачебной профессии: «Мне кажется, что я достаточно подробно прокомментировал то, что сказали Гиппократ, Платон, Аристотель, Праксагор, Диокл и многие другие из древних по поводу зарождения и гибели жидкостей организма, поскольку мне показалось неправильным приводить в этом сочинении все их высказывания от начала до конца. Я сказал о каждой из жидкостей ровно столько, сколько нужно, чтобы побудить всякого (если он не совершенный невежда) познакомиться с сочинениями древних и помочь ему уразуметь прочитанное. В другом сочинении я написал также о том, что думали по поводу жидкостей, находящихся в организме, Праксагор и Никарх. Ведь несмотря на то, что Праксагор насчитывает целых десять жидкостей, не считая крови (одиннадцатая жидкость — это уже кровь), он не выходит за рамки учения Гиппократа. Ведь он делит на виды