Шрифт:
Закладка:
После войны НТС основательно поработал над своим имиджем[366]. Члены организации отдавали себе отчет в серьезности проблемы: «На Западе… о нас плохая пресса. Запад, по крайней мере, сейчас смотрит на нас как на гитлеровских коллаборантов»[367]. Основных проблем было две: антисемитизм и националистический корпоратизм. В 1946 году планы НТС о судьбе евреев в «свободном русском государстве» предполагали две возможности: евреи должны будут жить в специально отведенной им зоне или покинуть пределы России без сохранения имущества. Но позднее Р.Н. Редлих, член Исполнительного бюро НТС, убедил соратников, что «русский вопрос» находится, как он сформулировал, в «руках международного еврейства», и надежда на американские деньги при антисемитской программе нереальна. Прагматичный НТС радикально убрал антисемитизм из официальной программы и дискурса партии[368]..Солидаристы также полностью изменили свою политическую платформу, расставшись с дискредитированной идеей корпоративного государства фашистского типа. Была густо добавлена демократическая риторика, убран излишний национализм, так что – какой бы скепсис ни звучал в их внутренних кругах и разговорах – программа НТС urbi et orbi обрела умеренно-либеральное звучание, приемлемое для будущих спонсоров.
В 1951 году, радикально урезав финансовый аппетит будущего партнера, ЦРУ заключило с НТС договор «Petya-8», включавший основание радиостанции для свободного вещания, пропаганду среди советских войск, находившихся в Восточной Германии, и подготовку агентов для внедрения и подрывной работы в СССР, хотя попытки такой практики после нескольких провалов и ответных ударов МГБ/КГБ, убивших и похитивших руководящих членов НТС, были прекращены. Прокси-война приобрела сугубо идеологический характер.
Важной частью программы НТС была «молекулярная теория» Владимира Поремского[369]. Основная идея состояла в распознании среди советского населения недовольных граждан, количество которых, как уверял союз, исчислялось в миллионах. Их следовало организовать в «молекулы» – ячейки сопротивления, независимые и неизвестные друг другу, но каким-то образом связанные с центром и готовые по его сигналу поднять восстание. Ничего оригинального в этой идее не было: источник ее – сеть клеточек-ячеек-молекул – можно проследить еще в страшной нечаевской истории, ставшей основой «Бесов» Достоевского, хотя связь внутри «молекулы» Поремского должна была сохраняться не на крови, а на идейной основе. Каким образом «молекулы» в доинтернетовский период могли получить одновременный сигнал к восстанию и объединиться, откуда взялось бы оружие для борьбы с режимом, и кто ими руководил – вероятно, навсегда останется покрытым мраком неизвестности. Конечно, американцы были не столь наивны, чтобы верить в «восстание молекул», но ЦРУ правомерно считало, что эта игра будет отнимать ресурсы КГБ. Таким образом, к моменту приземления Владимова во Франкфурте своеобразный status quo выглядел следующим образом: НТС активно создавал и раздувал миф о своем политическом могуществе и «молекулах»; ЦРУ, успешно ведя подрывную, идеологическую прокси-войну, субсидировало этот миф, отвлекая и распыляя ресурсы противника; КГБ храбро сражался с этим мифом, не забывая использовать его для посадки диссидентов. Хотя можно не сомневаться, что изобретательная организация нашла бы и другие причины для того, чтобы репрессировать недовольных. Все были при деле, при деньгах, а кому полагалось – и при звездочках на погонах.
Реальная практическая сторона деятельности НТС в СССР заключалась в связях с диссидентами, доставке и распространении запрещенных книг, журналов и Библии. Для этого НТС пользовался открытыми (официальная почта) и закрытыми (курьеры, диппочта) каналами – «стрелами», как их называли солидаристы. ЦРУ активно поддерживало деятельность издательства «Посев». Журналы НТС – общественно-политический «Посев» и литературно-исторические «Грани» распространялись в крупных советских городах. И хотя они были доступны сравнительно небольшому количеству людей, это был серьезный и важный аспект деятельности союза. «Посев» был для писателей в СССР одним из западных издательств, публиковавших и плативших гонорары за напечатанные произведения, не пропущенные советской цензурой.
Журнал «грани»
В 1981 году в журнале «Грани» была напечатана пьеса Владимова «Шестой солдат», в 1982-м – рассказ «Не обращайте вниманья, маэстро», и в 1985 году глава «Три командарма и ординарец Шестериков» из романа «Генерал и его армия».
Как упоминалось, журнал «Грани» возник в Менхегофе[370]. Название его придумал Евгений Романович Романов и несколько лет до 1951 года редактировал и выпускал его практически в одиночку. Сын белого офицера, Романов провел войну в Днепропетровске, издавая местную газету. Первоклассный шахматист, журналист, очень интересовавшийся литературой, по словам Владимова, «великий комбинатор и интриган», Романов на протяжении последующих десятилетий был не только фактическим главой и мозгом партии, но движущей силой и душой журнала «Грани». Получив сначала американскую лицензию, издательство «Посев», выпускавшее «Грани», стало со временем немецкой фирмой, получавшей, как и все эмиграционные органы печати, небольшие дотации от государства. Определенную финансовую основу обеспечивала подписка на журналы и продажа книг. Позднее на издание и развитие журнала шла также часть бюджета, получаемого от ЦРУ, но проследить потоки денег невозможно.
Журнал активно печатал литературу эмигрантов первой волны, публикуя таких ведущих писателей, как Бунин, Ремизов, Зайцев, Тэффи и многих других. В 1955–1961 годах Романов вновь стал редактором «Граней». По его словам, НТС отводил литературе большую революционную роль, схожую с воздействием «Кружка Петефи» в Венгрии в 1956-м. Восстание в Венгрии очень подхлестнуло надежды НТС, как свидетельство того, что «народ готов» к освобождению от власти коммунистов.
Романов считал, что свободные «Грани» конкурировали с «Новым миром». С точки зрения воздействия на общество, такая идея не вполне отражала реальность. «Новый мир» огромными тиражами распространялся по всей стране и был доступен в каждой библиотеке, тогда как циркуляция «Граней» была очень ограниченной. Но в бесцензурных «Гранях» были впервые опубликованы многие важнейшие произведения эпохи: «Собачье сердце» Булгакова, «Четвертая проза» Мандельштама, «Котлован» Платонова, «Крохотки» Солженицына, «Реквием» Ахматовой, стихи из «Доктора Живаго» Пастернака, «Все течет» Гроссмана, «Фотограф Жора» и стихи Окуджавы, а также стихи Коржавина, Бродского, Горбаневской, – длинный и впечатляющий список имен легко продолжить.
Мобилизация западного общественного мнения в пользу преследуемых в СССР писателей и диссидентов была важной миссией «Граней». Журнал активно занимался пропагандой политической литературы, устроив, например, в Париже пресс-конференцию, на которой была представлена «Белая книга» Александра Гинзбурга. Романов утверждал также, что именно «Грани», сотрудничая с созданным НТС в Париже обществом «L’Art et le Progrès», впервые выдвинули на Нобелевскую премию А.И. Солженицына[371].
К середине 1970-х годов поток рукописей из СССР ослаб, что, в первую очередь, было связано с эмиграцией. Многие писатели, оказавшись на Западе, публиковались в издательствах и печатных органах в Европе, США и Израиле. Постепенно журнал приобрел несколько
