— Повернись, — сказал мне отец позади нас. — Дай мне увидеть мою младшую дочь.

Я медленно повернулась к библиотечному дивану, где мой отец отдыхал перед началом свадьбы. Он выглядел уставшим, и я подозревала, что мужья не давали ему спать допоздна прошлой ночью. Джакомо не рассказал мне, что они сделали или сказали, кроме того, что они пришли к соглашению, которое устроило их всех. А повязка на его ладони означала, что они подписали его кровью.

Лицо папы смягчилось, и я увидела, как в его глазах собралась влага.

— Эмма, ты выглядишь прекрасно. Вы все прекрасны. Хотел бы я, чтобы твоя мама была здесь и увидела это.

Фрэнки вложила свою руку в мою, поэтому я потянулась, чтобы схватить и Джию, связав нас троих вместе.

— Я бы тоже хотела, чтобы она была здесь, — сказала я.

Он улыбнулся, его взгляд скользнул по каждой из нас.

— Она бы так гордилась каждой из вас, тем, какие вы сильные и умные. Успешные и целеустремленные. Я знаю, что я не всегда был лучшим отцом, но я очень люблю каждую.

— Мы тоже тебя любим, — сказала Фрэнки, ее голос был напряжен от эмоций. — Но ты не можешь заставить нас плакать, потому что команда гримеров уже ушла.

Это не имело значения. Я знала, что проведу большую часть дня в слезах. Эта свадьба так много значила для моего отца, поэтому я и настояла на ней. Счастливое событие, в окружении нашей семьи — всей нашей семьи.

Дверь в гостиную распахнулась, и вбежали две маленькие пары ног.

— Nonno! Nonno!(Дедушка! Дедушка!)

Мы обернулись и увидели, как Раффаэле Раваццани вбежал в комнату, его сестра Ноэми следовала за ним по пятам. Фрэнки бросиласяь к ним, схватив детей, прежде чем они успели добежать до моего отца.

— Помедленнее, — сказала она, — дедушка отдыхает. Будьте с ним осторожны. Помните, что я сказала?

— Что мы не обезьяны, а он не дерево, — повторил Раф, используя свой английский вместо итальянского.

— Иди сюда, — сказал мой отец. — Дедушка хочет увидеть вас обоих принарядившимися.

Дети осторожно подошли к моему отцу и встали перед ним на диване.

— Mamma mia (О, Господи), как ты хорошо выглядишь! Кто помог тебе с галстуком, Раф?

— Мой папа. — Рэйф потянул за маленький галстук на шее. — Но я его ненавижу. Он слишком тугой.

— Нет, это не так, — сказала Фрэнки. — И не дергай его. Снимешь после фото.

Отец наклонился и сжал плечо Рафа.

— Мне тоже неудобно. Позже мы снимем их вместе, ладно?

— Хорошо.

— И дай мне увидеть мою прекрасную девочку, — сказал мой отец, сосредоточившись на Ноэми. — Ты такая красивая, что у меня болят глаза, — тихо сказал он, затем пощекотал ее ребра. Она хихикнула и забралась на диван рядом с ним, и он обнял ее, притянув к себе. Мой отец был нежен и мил с Ноэми, как и всегда со мной, что чертовски смутило Фрэнки и Джию. Они не видели эту его сторону до недавнего времени.

— Который час? — спросила я.

— Почти пора, — ответила Джиа. — Ты готова?

Более чем готова. Я не упомянула, что мы уже женаты. Эта церемония, в окружении друзей и семьи, была бы той, которую я запомню.

— Уже выходить?

Раздался стук в дверь.

— Dolcezza? (Сладость?) — сказал Фаусто из коридора. — Могу ли я войти? Дети там?

— Да, — крикнула она.

Мой зять, выглядевший элегантным и красивым итальянцем постарше в своем костюме-тройке, вошел в комнату, держа на руках маленького ребенка. Неудивительно, что яичники Фрэнки не поспевали за ним. Фаусто заметил детей с моим отцом и нахмурился. — Что я вам обоим говорил?

— Не бегать, — послушно повторил Раф, — но…

— Нет никаких «но», — сказал Фаусто. — Ты следуешь моим приказам, figlio mio. Capisce? (мой сын. Понятно?)

Раф, похоже, был этому не рад.

— Почему у меня проблемы, а у Ноэми нет?

— Потому что ты старше, — сказала Фрэнки, забирая у Фаусто спящее тело Марчелло. — Ты должен присматривать за своей сестрой.

— Это несправедливо, — проворчал мальчик. — Я не хочу становиться старше.

Покачав головой, Фаусто поцеловал Фрэнки в губы.

— Они учатся спорить у тебя, piccola monella.(маленькая паршивка)

— Папа любит целовать маму, — прошептала Ноэми.

— Это хорошо, — сказал мой отец. — Всем мужьям должно нравиться целовать своих жен.

Она взглянула на меня из-под ресниц.

— А дяде Мо понравится целовать тетю Эмму, когда они поженятся?

Я сдержала ухмылку, а Джиа хихикнула рядом со мной.

— Если бы она увидела твои интимные волосы сегодня утром, — сказала она, — тогда она бы знала ответ на этот вопрос.

— Остановитесь, вы двое, — предупредила Фрэнки, хотя она улыбалась. — Не развращайте моих детей.

— Эй? — просунула голову Мари, свадебный координатор. — Мы готовы начать? Гости все расселись.

— Да! Спасибо, Мари, — сказал я. — Мы готовы.

Фаусто пошел, чтобы помочь моему отцу встать и устроиться в инвалидном кресле. Джиа тоже была там, заставляя моего отца смеяться, чтобы разрядить обстановку. Папе не нравилось инвалидное кресло, но другого выбора не было. Я хотела, чтобы он провел меня к алтарю. Кого волновало, что он вместо этого покатится?

Мы собрались у французских дверей, которые открывались на террасу. Шторы не позволяли мне видеть, что происходит снаружи, но я знала, что Джакомо был там, ждал меня.

Зани, шафер, стоял у двери. Фаусто забрал Марчелло у Фрэнки, затем бросил на Зани смертельный взгляд.

— Осторожнее со своими руками, Дзаниоло. Она принадлежит мне.

— О, ради бога. — Фрэнки подтолкнула Фаусто к дверям. — Выходи и садись, Папарино.

После еще одного поцелуя в губы жены, Фаусто исчез за французскими дверями. Я глубоко вздохнула. Я не была той, кто жаждал внимания, но я делала это для своего отца. Для всех нас. Для воспоминаний, которые это оставит.

— Хорошо, — сказала Мари. — Подружка невесты и шафер? Вы здесь. — Она указала Фрэнки и Зани на двери, чтобы они выстроились в ряд. — Тогда нам нужен наш носитель колец.

Раф прошел вперед, и Мари протянула ему подушечку с кольцами.

— Я их не потеряю, — пообещал мой племянник.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь, ometto mio (мой мальчик), — сказала Фрэнки, поворачиваясь и приглаживая волосы.

— А теперь цветочница, — сказала Мари и помогла Ноэми занять позицию с корзиной лепестков.

Мы с Джией поставили инвалидное кресло моего отца сзади, готовясь к нашей реплике. Мари написала кому-то на своем телефоне, и вскоре до нас донеслись звуки оркестра. Она улыбнулась, расположившись у дверей.

— Вы все выглядите прекрасно. Дышите. Это самая веселая часть.

Двери открылись. Патио преобразилось мерцающими