— Не бойтесь, милые! Всё в порядке!

Замялся, и ради честности, добавил:

— В относительном…

"Ласточки" плохо переносили волнение. Жизнь сказалась.

Ильга нервно рыкнула:

— Говори!

Нел добавила:

— Не тяни кота за хвост!

Густ тут же проявился. Распушил хвост трубой и возмущённо зашипел:

— Не ожиудал от тебя таких речей, хозяйка!

Нел мотнула головой:

— Не придирайся, Густ! Что-то случилось!

Пока Илевей пытался подобрать слова половчее, фамильяр выпалил:

— Ну, что тут у нас может случиться! Любовь — не любовь! И всего-то!.. Подружка ваша двинулась, похоже!

— Что?!.

Вопль девушек был на диво единодушным и испуганным. Они, что характерно, не стали кричать "Кто?". Понятно же, кто! Айса! Алика пока, по их сведениям, не влюблена и не собирается погружаться в такое мало продуктивное состояние. А вот некромантка, пусть и не собиралась, а погрузилась уже по самую макушку.

— Что с ней?

Ильга спрашивала. Нел пыталась прогнать характерную муть из головы. Только её срыва им не хватает сейчас! Густ посчитал, что сказал достаточно. И все трое выжидательно уставились на старичка-домового. А тот только руками развёл:

— Да, ничего пока! Плачеть пока. А чего дальше утворить, ещё не придумала. Но думаеть. Ох, думаеть!.. Идите и послухайте её, девоньки! Да, подержите её, дурищу, чтобы дел не наделала! А то Лика замучилась уже там. В одиночку… А я, пока вы там, чайку ей. Лошадиную дозу… Чтобы заснула или поплакала ещё… Пусть лучше плачеть, чем покойники у нас по академии будуть бегать косяками!

Девушек смело с постелей. Бросились одеваться. Раз Илевея снесло на "деревенский" выговор, значит что-то там, и правда, нехорошо.

Ой, нехорошо там было! Нехорошо!

Айса плакала. Так, как, наверное, могут делать это только некроманты. С каменным, бесстрастным лицом. Молча, сосредоточенно. Словно не отпускала свои эмоции, а выполняла какую-то работу. Важную, но очень неприятную. Очень!

Ну, это как раз понятно! Айса и эмоции… Тут всегда и всё было непросто. Только благодаря дружбе, а, в последнее время, и любви, скорлупа некромантки стала трескаться. Они так радовались! А оно вон как обернулось…

Что и куда там обернулось, им ещё только предстояло выяснить. И они, конечно, займутся этим. Как только напоят "плакальщицу" фирменным чаем Илевея. Нел зажмурилась и попросила академию, чтобы та передала домовому: пусть он плеснёт в чай Айсы ладную порцию фрилла. Точно не повредит.

Пусть лучше "плачеть", чем чудит. Иначе скручивать её придётся. А то и вовсе Элвина звать. Или Лавиля. Академия отозвалась на просьбу Нел благосклонно и с готовностью. В последнее время ей совсем не трудно было связываться с древним Разумом. Значит, её силы действительно стабилизируются.

Нел порадовалась этому где-то на периферии сознания, фоном. Наконец-то стабильна! И невдомёк ей было, что сильнейший, её собственный срыв, совсем не за горами. Конечно, она не могла этого знать! И в данный момент, её больше волновал возможный срыв подруги.

Нужно разговорить её как-то. А как? Если она и на вопросы их не то, что не отвечает, а и просто не реагирует. Будто не слышит ничего. Девушки бились-бились и отстали от бледного подобия вчерашней прекрасной и счастливой Айсы.

Сидели, жалостливо смотрели на неё. До тех самых пор, пока не явился Илевей с гигантской кружкой, больше похожей на жбан, дымящегося напитка. Подмигнул Нел, говоря: всё сделал, в лучшем виде! Плавно приблизился к Айсе…

А дальше девушки наблюдали филигранную работу двух мастеров: Илевея и Аугусто Великолепного. Фамильяр проявился, вальяжно и царственно прошёл по комнате, мягко скакнул на кровать так, что она чуть прогнулась под его весом, и уселся под боком у страдающей подруги. Покровительственно похлопывал её широкой лапой то по плечику, то по руке. Беспечно болтал с домовым.

А на самом деле, эти двое коварных волшебных сущей могли бы мастер-классы давать на тему: "Как разговорить шпиона". Или не шпиона. Того, в общем, кто "разговариваться" не желает от слова "совсем". То ли не хочет, то ли не может от шока. К какой категории относилась Айса, было пока непонятно…

Разговор начался и вёлся об обыденных пустяках, делах академии и всяких интересных случаях, что произошли со студиузами в последнее время. Как-то незаметно вырулил к личным делам студентов, и не только. Густ вздыхал:

— Вот я, друг мой! Ситуация у меня непростая, как ни посмотри! Девоучка моя любименькая подрастает. Воусемь лет скоро. Ведьма ещё та! Что они с Эль устраивают! Изобретают. Дым коромыслом над башней стоит! Некоторые слабосильные в обморок валятся, хоть Лейн и Фарвель успоукаивают. Говорят, что девоучки наши проусто невероятно талантливые. А Ланель смеётся, что Йли и Эль будут, судя по всему, самыми богатыми молоудыми дамами в истории…

О своей "любименькой девоучке" кот мог вещать без остановки и так вдохновенно, что все, поневоле, прислушивались особенно внимательно. То, что он, от полноты чувств, провывал некоторые слова почти что на кошачий лад, совсем не мешало. Тем более, что дальше было ещё интереснее. И ближе к интересующему всех их вопросу.

Аугусто был великолепен. В центре внимания. Держал это внимание и направлял его туда, куда пожелает. А куда он там пожелает?.. На своё благородство и, скажем так, не благородство некоторых, имеющих наглость называться мужчинами.

Он ещё и хвостом помахивал, из стороны в сторону. А девушки, поневоле, стали следить за этой шелковистой прелестью. Взмах:

— Я, друг мой, сознаю, что должен моей любименькой девоучке котёнка. Я, если хочешь знать, обещал ей. Куда же ведающей без фамильяра? Да только, разве я подлец или легкомысленный, чтобы бегать за первой попавшейся кошкой?

Илевей важно покачал головой, подтверждая: нет, Густ, конечно, "не такой". Взмах хвоста и вздох:

— Вот и мучаюсь я, друг мой, ищу и не нахожу. Я что же, кот мартовский что-ли, за первой попавшейся хвостатой бежать?

Кивок. Вздох. Взмах хвоста:

— Да только люди не такие!

— Ой, не такие!..

— Кобели!

— Ой, кобели!..

— Все до одного!

Тут