I

Это было самое спокойное время за всю короткую жизнь Марики, по крайней мере с тех пор, как в Верхний Понат пришли кочевники. Борьба продолжалась, в том числе не без участия Марики, но особых усилий от нее не требовалось, и жизнь ее превратилась в рутину. Как хорошего, так и плохого случалось мало – к последнему в числе прочего относилось возвращение кошмаров про ее однопометника Кублина.

Период мрачных сновидений наступал по крайней мере раз в год, вне зависимости от времени года, погоды или душевного состояния Марики. Кошмары все сильнее беспокоили Марику, нисколько не ослабевая со временем и только убеждая, что причина их вовсе не в том, что Дегнаны остались неоплаканными.

Но в чем тогда? Именно об этом расспрашивали Грауэл, Барлог и даже Брайдик, когда она наконец не выдержала и поделилась с ними тревогами.

Она не знала, что ответить. Разум отказывался постичь суть сновидений.

Теперь она иногда виделась с Брайдик – связистка перестала ее сторониться, когда стало ясно, что Марика пользуется неизменным расположением старейшины.

И учеба. Учеба никуда не девалась. Марика постоянно упражнялась, развивая и усиливая способности силты.

И ее постоянно окружали силты, напуганные ее даром.

Годы сменяли друг друга. Зимы становились все суровее, а лето короче. Снимки, сделанные со спутников торговцев, показывали, что на дальнем севере быстро нарастает лед. Ледники уже ползли через Жотак. Со временем путь им должен был преградить Разлом. Но считавшие себя специалистами сестры заявляли, что даже при этом пройдет всего несколько лет и лед преодолеет преграду, а затем продолжит скользить на юг, перемалывая землю.

Марика удивлялась, зачем Серке столь отчаянно стремятся завладеть землей, если ту все равно скоро поглотит стихия.

Предсказания относительно наступления ледникового периода становились все мрачнее. Порой Марика предпочитала бы вообще их не слышать. Миру предстояли воистину ужасные времена, причем еще при ее жизни. Если, конечно, она проживет столь же долго, как и большинство силт.

Грауэл и Барлог склонны были предполагать обратное, поскольку ей никак не удавалось обуздать свою беспокойную натуру.

Не меньше пугали и предсказания общественных потрясений и беспорядков, большинство она предвидела и сама.

Каждое лето Марика отрабатывала свою норму на севере, от последнего до первого снега. Каждое лето она тренировала способность уходить на темную сторону – насколько для этого хватало кочевников. Каждое лето несчастная Дортека вынуждена была терпеть жизнь на природе вместе с Марикой, горько жалуясь на судьбу. Каждое лето Марика помогала строить очередной форт, и каждое лето кочевники старались обходить ее форт стороной, хотя конфликты вспыхивали постоянно. Иногда ей удавалось в них поучаствовать, пробравшись на темнолет под командованием уступчивой повелительницы.

Стратегия Градвол по вытеснению кочевников на запад, на территории Серке, если и срабатывала, то достаточно медленно. Дикари упрямо цеплялись за земли Рюгге, хотя и платили за это страшную цену.

По сути, Рюгге ввязались в бесконечную и дорогостоящую кровавую вражду с дикарями. Их орда постоянно несла потери из-за атак и голода и больше не представляла столь серьезную угрозу, но продолжала беспокоить, поскольку внутри ее образовалась каста воинов. Тигель сражений породил мрачных бойцов из числа самых быстрых, сильных и сообразительных кочевников, как самцов, так и самок. При поддержке еще более опытных диких силт и верленов они восполняли яростью и хитростью численные потери орды.

Выстроенная Градвол линия укреплений к северу от Макше успешно выполнила свою миссию. Попытки прорваться на юг разбивались об эту преграду, словно море о несокрушимый волнолом. Но дикари все шли и шли, пока не стало казаться, будто они никогда не отступят и не сдадутся, ища более легкой охоты на западе.

Хотя угроза со стороны кочевников ослабла, усилилось давление на Рюгге в иных отношениях. Не проходило и месяца, как случался очередной инцидент в Макше с участием мятежных самцов. И зараза эта распространялась также на другие территории Рюгге.

Но все это не слишком волновало Марику. Хоть она и сидела в самой гуще событий, казалось, происходящее нисколько ее не трогает, никак не влияя на жизнь и учебу.

Она проводила зимы за учебой и тренировками, оттачивая свои способности и каждый месяц навещая Багнела. А также – жадно поглощая каждую крупицу сведений о полетах или космосе, которую удавалось купить или украсть Градвол. Куда больше она вытягивала из Багнела, который лишь рад был подарить новые знания столь страстной слушательнице.

Багнел и сам многому учился. Интересы, занимавшие его в Понате, сменялись мыслями о будущем. Особо его интересовала сеть спутников связи и погоды, которую поддерживало братство с помощью странствующих во тьме силт. Братство разработало технологию, а силты подняли спутники на летающих в пустоте темнолетах.

Марику тоже заинтриговала эта система.

– Мне кажется, тут хватает возможностей, которых никто не заметил, – сказала она Багнелу.

– Например? – снисходительно спросил он, словно наставница у щенка, заново изобретающего колесо.

– Возможности есть. Если только кто-то до них уже не додумался, а мы об этом не знаем из-за дурацких запретов на распространение информации.

– Приведи пример. Может, сумею выяснить.

Теперь уже Марика снисходительно взглянула на Багнела:

– А если у меня в самом деле какая-то новая мысль? Знаю, вы, торговцы, не верите, что силты на такое способны, но почему бы и нет? Согласен? Зачем мне отдавать что-то задаром?

– С каждым разом, как я тебя вижу, ты становишься все больше похожей на силту, – усмехнулся Багнел. – Когда тебе будет столько же лет, сколько Градвол, Марика, ты станешь мерзкой старой сукой.

– Возможно. И если так, в том будут повинны меты вроде тебя.

– Почти готов с тобой согласиться, – ответил Багнел, и взгляд его на мгновение помрачнел.

Все эти спокойные годы в немалой степени скрашивало хорошее отношение старейшины. Положение Марики в обители повышалось, поначалу без особого шума. Она быстро стала служительницей-послушницей, потом помощницей служительницы, а потом полноправной служительницей. Она участвовала сперва в ежедневных обрядах Рюгге, затем более важных обрядах по праздничным дням, после чего начала проводить обряды сама. С этим у нее не возникало никаких хлопот.