но конец у них не всегда счастливый. Даже, сказала бы, всегда не счастливый.

Я тихо вздохнула.

— Но ты и не человек, — напомнила подруга. — Разве не так? А отец… отец очень любил матушку. Настолько, что долгое время не хотел заводить с ней дитя. Это она… настояла. У духов и драконов больше общего. Одна суть — магия.

— Спасибо, — я крепче прижалась к ней. — И извини.

— За что? — рассмеялась Варша.

— Напомнила тебе про маму, прицепилась с вопросами…

— Я не делаю из этого тайну, — фыркнула она и ущипнула меня за плечо.

Возмущённо подняв голову, я увидела, что Варша протягивает кальянную трубку и бокал с остатками вина. В том, чтобы забыться хотя бы на вечер, нет ничего плохого.

— Надо бы от украшений избавиться, — со смешком заметила подруга. — И волосы переплести. Повернись-ка, помогу.

Я послушно повернулась, подставившись под умелые руки Варши. Первым она сняла монисто, следом — пояс, потом настал черёд заколок в волосах. Стоило расплести причёску, голова сделалась лёгкой-лёгкой, поэтому к моменту, когда подруга расчесала пряди пальцами и собрала подобие свободной косы, меня настолько разморило, что я вновь устроилась на её плече. Кальянную трубку мы неторопливо передавали из рук в руки, не особо задумываясь, куда пропали мальчишки.

И без вина было хорошо.

Впрочем, данная мысль быстро опроверглась, когда Шад с Рамоном всё-таки вернулись — в компании нескольких запылённых бутылок явно не абы какого вина и деревянных кружек. Ко всему прочему, Бусина тащил накрытую полотенцем корзинку — не обошлось без абордажа кухни.

Варша бережно переложила меня на плечо севшего рядом Шада, а сама принялась помогать Рамону накрывать на стол и разливать вино. Даже если бы очень хотела, я не нашла бы в себе силы подорваться и суетиться вместе с ними, да и Шад очень уж приятно гладил меня по волосам, чтобы куда-то вставать.

От первой бутылки, распитой на троих, потому что Шад не участвовал, сделалось легко-легко. На второй я полезла к Шаду, вынуждая его краснеть, бледнеть и стоически выдерживать всяческие выходки пьяной уставшей женщины.

— Пей! — настояла я, пихнув Шаду кружку. — Пей давай, это приказ.

Он сощурился. Отворачиваться не стал, как и возмущаться или мотать головой. Сидел, глядел на меня и тонко, едва различимо улыбался.

— То есть приказывать, — резонно заметил мой телохранитель, — когда надо что-то сделать, ты не будешь, а как выпить — сразу да?

Пристыженная, я прикусила язык и попыталась убрать кружку из-под его носа, но Шад быстро перехватил её и в несколько длинных глотков осушил до дна, скривившись. За беднягу боязно стало всем — мы затаили дыхание и выжидательно уставились, готовые в любой момент ловить или кидаться откачивать.

Так и не поняла, если он — дух, действовало ли на него вино, как и на людей? Если Бусина и Варша вполне себе захмелели, должен ли реагировать и Шад?

— Пьют… не совсем так, — кашлянул Рамон, однако под гневным взглядом друга мигом стушевался. — Дело, конечно, твоё, ничего советовать не стану…

— Довольна? — уточнил Шад.

— Прости, — промямлила я. — Плохая шутка вышла, очень плохая шутка.

— Ты хоть что-то съешь теперь, — обеспокоенно предложил Бусина и подвинул блюдо с нарезанным на кубики сыром.

— Без твоих нравоучений разберусь, — прошипел мой телохранитель, отмахнувшись от помощи и повернувшись обратно ко мне.

Сделалось стыдно. Так стыдно, как никогда ещё не было за всю мою недолгую жизнь. И никакое нетрезвое состояние меня не оправдывало. Отобрав у Шада кружку, я запричитала:

— Я же пьяная, зачем ты меня послушал! И вообще, я тебе не хозяйка, чтобы ты так легко и бездумно мои приказы выполнял.

— А хотела бы? — блаженно разулыбался Шад.

Его повело в сторону, но я успела поймать. Варша захихикала, а Рамон театрально закатил глаза, мол, он предупреждал.

— Что хотела бы? — не поняла я.

— Стать хозяйкой. Чтобы я служил тебе.

— Мы уже обсуждали это…

— И я, я хочу тебе служить! — привалилась ко мне Варша.

— Слушайте, вы меня знаете всего ничего, каких-то несколько месяцев. Да и… почему нельзя просто дружить? Зачем какое-то служение сразу?

— А у нас иначе никак, — хмыкнул Рамон и выпустил клуб дыма к потолку. — Или — ведёшь за собой, или — служишь. Если, конечно, обладаешь силой и знаешь про драконов. Против всех разом идти как-то не с руки.

— Дурацкие порядки, — возмутилась я, но дёргаться, как того хотела, не стала — с одной стороны Шад, которого надо придерживать, чтобы не свалился, а с другой Варша, вся такая из себя расслабленная, аж стыдно её тревожить.

— Я же, — внезапно икнул Шад, — я же могу рассказать, почему стал рабом. И метки не будет. И я тогда от чистого сердца клятву принесу! Тогда — поверишь?

— Ты не обязан! — вскрикнула я так, будто он вот прямо сейчас собирался всё выкладывать.

— Но расскажет, — хохотнул Рамон, которого происходящее забавляло всё сильнее и сильнее. — Упрямый котёнок всё решил, так что молчи и слушай.

— Не стоит делать это пьяным и в таком окружении, — тщетно попыталась воззвать к гласу разума я.

Шад не смог сфокусировать на мне зрение, поэтому упал ладонями в лицо, сделал несколько глубоких вдохов и выпалил:

— Я съел хозяина.

Боль кольнула ладонь, и я заметила, что метка исчезла. Шад выполнил то, чего так хотел Рюдзин — рассказал причину, по которой получил наказание. То, из-за чего стал рабом.

Повисло молчание. Варша медленно отлепилась от меня и перебралась к Рамону, предоставляя нам больше пространства, чтобы поговорить. Без неё со спины я ощутила неприятный холодок.

— Я… я съел…

— Я услышала, — хрипло отозвалась я, почувствовав, как хмель из мыслей улетучился, а во рту мигом пересохло.

— Примешь меня таким? — он робко поднял взгляд и опустил уши.

Побитый щенок… нет, нашкодивший котёнок. Вертикальные зрачки расплылись, задавили голубой аквамарин. Обычно, при виде меня, эти зрачки превращались в колкие иглы или едва различимо пульсировали. Но такое… такое было впервые.

В