— Слушаюсь, полковник, — повторяет Таунли.

Через несколько минут он пересаживается в свой автомобиль. Примчавшись домой, на бегу распоряжается, чтобы жена собрала чемодан: он летит в Нью-Йорк.

Курьер привозит из центра документации ДИНА новый паспорт и удостоверение личности на имя Ханса Петерсена. И докладывает, что изготовить кредитные карточки и водительское удостоверение не успели. Вне себя от бешенства, Таунли набрасывается на ни в чем не повинного посыльного: а как прикажете арендовать автомобиль? И хотя Таунли отчаянно боится «наследить», выбора у него нет — приходится ехать в местный автоклуб самому, там у него полно приятелей. На получение международного водительского удостоверения у «Ханса Петерсена» уходит чуть больше часа.

В бюро путешествий за билетом на самолет он отправляется опять же самолично. Клерки, которые знают его как Андреса Уилсона и Кеннета Иньярта, с трудом прячут ухмылки: теперь уже Петерсен?

Из будки платного телефона в деловом центре Сантьяго Таунли звонит в представительство чилийской авиакомпании ЛАН в Нью-Йорке. Он извещает своего приятеля Фернандо Кручагу, что прибывает завтра утром. Таунли также поручает Кручаге сообщить о его прибытии Вир-хилио Пасу…

Вернувшись домой, он укладывает в чемодан вырезанные из газет фотографии Орландо Летель-ера. Наспех перекусывает и прощается с женой и детьми. Через двенадцать часов в Нью-Йорке Таунли, прилагая немало усилий, чтобы казаться спокойным, протягивает свой служебный чилийский паспорт инспектору службы иммиграции.

Добравшись до помещения представительства ЛАН, Таунли наконец чувствует себя в относительной безопасности. После обеда листает каталог радиотоваров в кабинете Кручаги; сняв трубку зазвонившего телефона, он расплывается в улыбке: внизу спрашивают Андреса Уилсона. Таунли спускается и видит лейтенанта Фернандеса в компании двух женщин. Лейтенант изо всех сил выдает себя за досужего туриста, из его сумки торчат теннисные ракетки. Одна из женщин оказывается его сестрой; вторая — агент ДИНА по имени Лилиана Уокер. Фернандес представляет Таунли дамам как Андреса Уилсона, и через несколько минут под каким-то предлогом мужчины покидают их и уединяются в пустующем кабинете представительства ЛАН.

Фернандес передает Таунли самодельную карту Вашингтона и несколько исписанных от руки листков:

— Его адрес. Номер его машины. Живут они с женой к северу от города, в Мэриленде. Вот, на карте помечено. Этим путем, всегда по одному и тому же маршруту ездит на работу. Машину оставляет вот здесь, в переулочке.

— В переулочке? — заинтересованно переспрашивает Таунли. — Отличное местечко, лучше не придумаешь. Ни одного, считай, фонаря, а он иногда уходит с работы затемно. Можно, конечно, попробовать как-нибудь вечером, когда он возвращается домой, но это будет много труднее. Дом его в тупике.

— А что, Лилиане не удалось втереться к Ле-тельерам? — осторожно любопытствует Таунли (среди агентов не принято интересоваться заданиями друг друга — в ДИНА следят за этим строго).

— То есть даже на милю! — взрывается Фернандес. — Дурища этакая, хлебнешь с ней горя…

Фернандо Кручага ручается за кредитоспособность Ханса Петерсена в конторе «Авис», и вскоре Таунли гонит взятую напрокат машину в направлении Нью-Джерси. В Манхэттене он около получаса кружит по торговым рядам, прибегая к небезопасным маневрам, специально разработанным для обнаружения слежки. Убедившись, что «хвоста» за ним нет, Таунли тем не менее повторяет на всякий случай весь набор приемов и в Нью-Джерси.

Вирхилио Пас сердечно обнимает его у себя дома и переходит к делу.

— Что у тебя?

— Есть задание. Свяжи меня с Гильермо, и поскорее.

— Работать в Европе? — спрашивает Пас.

— Нет, — Таунли переводит дыхание. — В Вашингтоне.

Пас не отрываясь пристально смотрит в свой стакан, лишь чуть дрогнула бровь — единственное движение, которым он позволил себе выдать, что дерзость идеи произвела впечатление.

— Кто?

— Один из министров кабинета Альенде, — говорит Таунли. — Некто Летельер.

— А, слышал, — кивает Пас. — Ладно, с Гильермо я договорюсь.

Больше в этот вечер Пас о деле не упоминает… Они едут обедать в «Дно бочонка». За их. столик то и дело подсаживаются многочисленные приятели Паса. Многие подходят специально поприветствовать Андреса Уилсона.

Пока за шумными разговорами тянется вечер, Таунли раздумывает над планом прикрытия операции. Он предполагает задержаться в Нью-Йорке на два-три дня, уломать кубинцев взяться; за выполнение задания и сразу же махнуть в Сантьяго через Майами. Нет, не сразу, тут же решает он, надо будет по-быстрому навестить сестру — вот вам и предлог для приезда в Соединенные Штаты. Около одиннадцати часов вечера он идет к телефону в вестибюле бара, заказывает разговор с сестрой за ее счет.

Вирхилио Пас трогает Таунли за локоть. Тот извиняется перед сестрой и предупреждает, что перезвонит попозже. Когда он вешает трубку, Пас хлопает его по спине и представляет рослому кряжистому парню по имени Алвин Росс.

— А мы вроде уже как-то говорили по телефону, — вспоминает Таунли.

— Точно! — растроганно басит Росс. — Рад встрече!

Через полчаса Таунли снова звонит сестре и, как может, объясняет свое стремление непременно ее увидеть.

На следующий день Таунли и Пас сидят в ресторане, где к ним присоединяются кубинцы Гильермо Ново и Дионисио Суарес. Таунли живо вспоминает, как девятнадцать месяцев назад здесь же впервые встретился с лидером «Кубинского националистического движения». Как и тогда, Ново выслушивает предложение Таунли весьма скептически. А в конце сообщает, что не вправе принимать важные решения самостоятельно. Таунли придется изложить свое дело исполнительному комитету КНД в полном составе.

После того как они покидают ресторан, Таунли звонит жене в Сантьяго. Он просит ее передать «конторе»: вышел на связь с кубинцами и надеется, что сумеет с ними поладить.

В три часа дня Орландо Летельер и его жена Исабель прилетают в Нью-Йорк и снимают номер в отеле «Алгонкуин». Вскоре у них собираются друзья, они обсуждают предстоящий митинг, который будет проведен в связи с третьей годовщиной военного мятежа в Чили.

На митинге Летельер говорит: «Сегодня Пиночет подписал указ, где сказано, что я лишен гражданства. Это очень важный день в моей жизни: фашистские генералы заставили меня более чем когда бы то ни было почувствовать себя Чилийцем… Я рожден чилийцем, я чилиец и чилийцем умру. Они рождены предателями, живут предателями, и их навсегда запомнят как фашистских предателей.

«У нас дел невпроворот»

Сидя на кровати в своем номере мотеля «Шато Ренессанс», Таунли набирает полную грудь воздуха и приступает к сути дела: — Я прошу вас ликвидировать этого субъекта, представляющего угрозу для Чили. Мне приказано заручиться вашей помощью и выехать из страны сразу, как только вы дадите согласие взяться за это задание. Наша служба уже провела оперативную разведку. Нам известны его привычки. Мы знаем, где он живёт и каким маршрутом ездит на