витязя, возвращающегося из сечи. Следом шла «Даугава», на остатках полуразрушенного мостика которой виднелась сухощавая фигура капитана Брашкиса. «Даугава» шла с небольшим креном на левый борт, ее разрушенные надстройки еще дымились, огонь съел большую часть краски с бортов. Надстроек «Гидрографа» не было видно от сгрудившихся на палубе людей, спасенных с потопленных судов. Раненые и спасенные стояли и лежали на палубах молча, еще не веря, что переход кончился, и глядя, как из воды, словно чудо-город в сказке, вырастают краны, пирсы и форты родной базы...

25 августа 1941, 21:40

Капитан 2-го ранга Сухоруков в штурманской рубке «Кирова« просматривал вахтенный журнал. Скупые строчки записей монотонно повторяли одни и те же события еще одного прошедшего боевого дня:

«13 часов 30 минут. Крейсер атакован самолетами противника. Сброшено 12 бомб.

16 часов 20 минут. Крейсер атакован самолетами противника. Сброшено 18 бомб.

19 часов 47 минут. По крейсеру вновь открыла огонь артиллерия противника, выпустив более 100 снарядов.

В период времени с 20 часов 40 минут до 21 часа 30 минут авиация противника совершила ещё пять налетов на корабль, сбросив 24 бомбы...»

Согласно приказу командующего флотом «Киров» был готов к походу. Однако никаких новых приказов не поступало. Контр-адмирал Дрозд, вернувшись с берега, сказал Сухорукову, что надо ждать указаний, и снова заперся у себя в каюте.

Вой сирен и пронзительная трель звонков возвестили о том, что к рейду идет очередная группа самолетов противника. Закрыв журнал, Сухоруков выскочил на крыло мостика, мимоходом взглянув на рубочные часы — 22:08.

25 августа 1941, 22:10

Старший лейтенант Ефимов также просматривал вахтенный журнал в изрешеченной осколками рубке тральщика «Патрон». Семнадцать налетов авиации выдержал его маленький кораблик и уцелел! Ныла рана, гудела голова, тошнота подкатывала к горлу. Но возглавляемый «Патроном» отряд с каждой минутой приближался к цели своего пути — к острову Эзель. Тысячекилограммовые бомбы все ближе и ближе подходили к бомболюкам бомбардировщиков, чтобы оттуда обрушиться на логово фашистов — Берлин.

Ефимов вышел на мостик. Погода испортилась. Северо-восточный ветер нагонял волну. Тральщик безжалостно болтало. За кормой в тучах брызг и пены шел «Вистурис», за ним прыгал на волне морской охотник. Быстро темнело, и можно было не ожидать больше налетов. Но наступало время действий торпедных катеров противника, и необходимо было сохранять полную бдительность...

25 августа 1941, 22:40

Адмирал Трибуц внимательно перечитал радиограмму из Кронштадта. Приказ эвакуировать флот в Ленинград был ему не совсем понятен. А что делать с гарнизоном города, с массами населения, наконец, с моряками боевых кораблей, списанных в береговые десанты? Казалось бы, это была радиограмма, которую он так ждал последнее время, но она не принесла ни радости, ни облегчения. Ее абсолютная неясность удручала. И почему она послана из Кронштадта? Может быть, нарком в Кронштадте? Он запросил Кронштадт и штаб Ворошилова. Но ответа не было. Адмирал еще раз перечитал радиограмму наркома и приказал ровно в полночь собрать совещание Военного совета флота. Может быть, до этого времени что-нибудь прояснится...

25 августа 1941, 23:20

Адмирал Пантелеев пробежал глазами очередную сводку о действиях десанта на полуострове Вирсту. Десанту удалось отбросить противника на два километра. Огнем «Сметливого» подавлена артиллерийская батарея и огневые точки противника. С наступлением темноты десантники приняли решение окопаться и с рассвета начать наступление в сторону Пириты. Адмирал вздохнул. Утром немцы подтянут танки, и тогда ход боя можно предсказать заранее. Разумнее было бы отдать приказ, отзывающий десант обратно. Но это не в его власти. Адмирал вышел на палубу «Виронии». Погода испортилась. Северо-восточный ветер гнал волну. После последнего налета в гаванях и на рейде воцарила тишина. Над городом поднималось зарево пожаров, слышны были автоматные очереди, но артиллерия молчала с обеих сторон. Надвигалась ночь. Пантелеев уже было решил часик поспать, когда появившийся около него запыхавшийся рассыльный доложил, что в ноль часов командующий вызывает его на «Пиккер». Начальник штаба КБФ посмотрел на часы. Осталось полчаса. Ложиться спать уже не было смысла...

Примечания

1

В сентябре 1941 года, после расформирования Отряда легких сил, контр-адмирал В. П. Дрозд был назначен командующим эскадрой КБФ. Под его руководством артиллерия надводных кораблей стала «огненным щитом» Ленинграда, внесшим известный вклад в оборону города. Обладая несомненным личным мужеством, адмирал Дрозд лично возглавил операцию по эвакуации гарнизона полуострова Ханко через ноябрьские, кишащие минами воды, которые опять кто-то заботливо подставлял под форштевни его кораблей. У многих сложилось впечатление, что адмирал Дрозд искал смерти в бою, очевидно, не без оснований ожидая ее с какой-то другой стороны. Неизвестно, что открыл Дрозд, проведя собственное расследование трагедии Балтийского флота в июле-августе 1941 года, неизвестно, какую роль он играл в интригах, раздиравших высший эшелон командования флотом в 41-42-х годах, однако его нелепая гибель в полынье в январе 1943 года породила много кривотолков. Говорили, что адмирал был убит шофером, который затем направил машину в полынью, или что его отравили по чьему- то приказу и он умер в машине, которая затем была сброшена шофером в полынью. Спасшийся шофер сказал, что последними словами адмирала якобы были: «Какая нелепая смерть». Была легенда уже послевоенного происхождения, что Дрозд первым уличил в шпионаже адмиралов Галлера, Алафузова и даже самого Кузнецова, за что и был убит. Но что бы то ни было, 37-летний вице-адмирал Валентин Дрозд погиб странной смертью, обстоятельства которой нуждаются в дополнительном расследовании. Недаром, чтобы пресечь циркулирующие на флоте слухи, именем Дрозда срочно назвали эсминец «Стойкий». И хотя подобной чести не был больше удостоен ни один из Балтийских адмиралов, Дрозд вполне это заслужил, поскольку был практически единственным плавающим боевым адмиралом Балтики в годы войны.

2

От программы действительно захватывало дух. До 1945 года предполагалось построить около 20 крейсеров, представляющих из себя различные улучшенные варианты типа «Киров», а также более 100 лидеров и эскадренных миноносцев. Но эти корабли представляли из себя лишь вспомогательную часть программы, а ядром ее были линейные корабли типа «Советский Союз» полным водоизмещением 65150 тонн, вооруженные девятью 406-миллиметровыми орудиями, и линейные крейсеры типа «Кронштадт» водоизмещением 38360 тонн, вооруженные девятью 305-миллиметровыми орудиями. На заводах Ленинграда, Николаева и Северодвинска еще до войны началось строительство первых четырех линкоров: «Советский Союз», «Советская Россия», «Советская Украина»