Шрифт:
Закладка:
Сталин, что с ним случалось крайне редко, курил папиросу. Это свидетельствовало о том, что вождь находится в некоторой растерянности. Диктатор прохаживался вдоль стола для заседаний. Потухшая трубка лежала на его рабочем столе поверх какой-то папки зеленого сафьяна. За маленьким столиком секретаря сидел Берия, тоже, казалось, в некоторой растерянности, протирая стекла пенсне. Перед ним лежали бумаги со сталинскими резолюциями красным и синим карандашом. Шапошников остановился у дверей, ожидая. Большая доза успокоительного и сделанный утром укол позволяли ему держаться.
Диктатор зажег спичку, раскуривая потухшую папиросу, и, глядя на огонек, спросил: «А ви уверены, что это не английская правакация?» Как всегда он знал, с каким вопросом приходят к нему в кабинет.
«Провокация? - переспросил Шапошников, сглотнув слюну. - Непохоже, товарищ Сталин. Данные фронтовой разведки также говорят о том, что группа «Центр» поворачивает острие своего удара на юг».
«Вот и товарищ Берия считает, что это не провакация англичан», - Сталин бросил окурок в пепельницу и тут же достал новую папиросу.
«У нас есть данные, — сказал Берия, все еще протирая пенсне, - что Гудериан лично летал в Берлин, пытаясь переубедить Гитлера. Однако ему это не удалось. Прямо из приемной Гитлера он позвонил своему начальнику штаба в Смоленск и сказал: «Новое идет вниз».
Берия взглянул на стоявшего в дверях Шапошникова и его тонкие губы сложились в какое-то подобие улыбки, что весьма приободрило начальника Генерального штаба, хотя всесильный руководитель карательного аппарата улыбнулся потому, что вспомнил: только вчера от одного из адъютантов маршала поступил донос, в коем говорилось, что маршал, используя служебное положение, склоняет своих адъютантов к гомосексуализму, ссылаясь на то, что у него есть на это разрешение от самого товарища Сталина. Надо будет заняться этим адъютантом. Способный человек. Сталину Берия этого документа не показал: а то прикажет в гневе расстрелять и Шапошникова, и адъютанта, и вообще весь Генштаб. Время не то.
Много чего Берия Сталину не докладывал и не показывал. Связи и контакты, установленные еще в 1939 году между НКВД и ведомством Гиммлера, продолжали работать, давая весьма интересную информацию. Например, что Гитлер планирует после крушения Советского Союза назначить именно Сталина главой администрации оккупированных территорий. В подчинении командующего оккупационными силами, конечно...
«Так он и сказал по телефону, — Берия, наконец, водрузил пенсне на место и еще раз, улыбнувшись, взглянул на Шапошникова. — Так и сказал: «Новое идет вниз». Вниз — это на юг. Без всякого сомнения».
Сталин закурил новую папиросу, сделал затяжку, закашлялся, бросил папиросу в пепельницу, достал из пачки новую, сломал ее и начал набивать трубку.
«Что ви стоите в двэрях, - раздраженно сказал он Шапошникову .— Проходыте, садытесь. Вместе подумаем, что дэлать дальше».
25 августа 1941, 17:30
...Маршал Шапошников опустил указку и двумя руками показал Сталину на карте, как немцы планируют зажать Киевский укрепрайон в двойные клещи. Его получасовой доклад кажется убедил диктатора.
«Это харашо, - сказал Сталин, - что они сами себя загоняют в угловую лузу». Заядлый биллиардист, Сталин часто пользовался терминами игры на биллиарде. «Сами себя загоняют в лузу. Борис Михайлович, значит сейчас главное держать Киев и Ленинград. А здесь у нас, под Москвой, готовить контр-наступление? Правильно я вас понял?»
«Так точно, — ответил начальник Генерального штаба. — И в связи с этим, - указка маршала уткнулась в побережье Балтийского моря, — мне кажется целесообразным перебросить силы Балтийского флота из Таллинна в Ленинград, чтобы усилить артиллерийскую насыщенность обороны в глубину и по фронту, а также...»
Раскуривающий трубку Сталин поднял глаза на Шапошникова: «Разве флот еще в Таллинне?»
«Так точно, в Таллинне», - ответил Шапошников. Черт бы побрал этого Кузнецова. Еще Хозяин сделает тебя виноватым за то, что флот в Таллинне. Маршал быстро добавил: «Адмирал Кузнецов докладывал мне сегодня, что он не может убрать флот из Таллинна, поскольку без флота город не продержится, и в силу этого главком Северо-западного не дает разрешения на перевод флота в Ленинград».
«Пачиму нэ может - как всегда, раздражаясь, Сталин начал говорить с чудовищным акцентом .— Он нэ может? Кто может? Когда будет порядок?»
Диктатор сел за стол и взял трубку телефона — знаменитую кремлевскую «вертушку». Лицо его побледнело, вычернив оспины: «Таварищ Кузнецов? Пачиму флот еще в Таллинне? Кто прыказал? Вы нарком ВМФ или вы нэ нарком? Если вы нэ можете работать, мы найдем другого наркома!» - и бросил трубку.
Берия и Шапошников притихли, ожидая, что сделает далее разгневанный властелин. Сталин, видимо, беря себя в руки, тщательно раскурил потухшую трубку. Встал из-за стола. Молча прошелся по кабинету. Затем остановился напротив Шапошникова: «Мы тут пасовещались и решили, что Ворошилова надо снять с должности. Он с обязанностями не справился. И заменить его». Сталин снова прошелся по кабинету, посасывая потухшую трубку: «И заменить его...» Сталин сделал новую паузу: «Товарищем Мерецковым. Где он у нас сейчас?»
Шапошников, помертвев, молчал. Берия понял, что Сталин начал игру.
Можно подумать, что он не знает г д е сейчас генерал армии Мерецков! Но раз Хозяин начал игру, ему надо подыграть:
«У меня он, Иосиф Виссарионович». Сталин задумчиво стал прочищать трубку, выбивая остатки пепла и, не обращаясь ни к кому, сказал: «Я знаю Мерецкова. Он честный человек...» Затем поднял глаза на побледневшего Шапошникова: «Хорошо. Мы тут посоветуемся с товарищами. Борис Михайлович, сегодня вечером повторыте свой доклад перед членами ГКО. Время вам сообщит Поскрёбышев. Всё. Все свободны. Спасыбо».
Оставшись один, Сталин подошел к столу и нажал кнопку звонка. В дальнем углу кабинета открылась скрытая дубовыми панелями дверь, и появился высокий человек в белом халате с небольшим саквояжем в руках. Из- под халата виднелись малиновые петлицы военврача 3-го ранга. Сталин подтянул рукав кителя, и игла шприца вонзилась в его запястье. Он глядел на карту Северо-западного фронта. Бесформенным пятном синел в дальнем углу Финского залива Ленинград, охватываемый со всех сторон стремительными синими стрелами немецкого наступления.
«Всё будет, как надо», - проговорил вождь. Медик, не проронив ни звука,
