Про то, какие бывают «добрые» традиции в диких землях. Как в одном поселении на его пути существовал обычай сажать неходячих больных или выживших из ума стариков на санки, отвозить к глубокой пропасти и пускать со склона. Нежизнеспособных детей отвозили туда сразу. А в другой деревне обречённых просто оставляли в нетопленной избе. Вроде и греха нет, и от обузы избавились. Все эти обычаи родились в суровые годы после Зимы… но, по словам Денисова, существовали и тысячу лет назад.

Кое-где возродилась традиция кулачного боя стенка на стенку – один конец деревни с другим. А в городках – улица на улицу. Били не до смерти, но сильно. Саша думал, что, как и прошлый обычай, это своего рода естественный отбор по Дарвину. Но Денисов сказал – для укрепления духа и бойцовских качеств. Тренировка перед настоящими войнами с чужаками.

А выслушав всё, отвечал вроде как по-старинному:

«Зело сие добро. На том испокон веков стояша землица наша,– а потом криво усмехался в бороду.– А снохачество? Этот традиционный обычай тоже возродился?».

Саша не знал, что это такое. Поэтому рассказывал дальше. Как на Волге жители двух деревень дрались за покосы, по-настоящему, не для потехи – с арматурой, железными трубами, с топорами и вилами. В ход шли и дубинки, утыканные гвоздями. Разве что ружья не применяли, «западло». Места вокруг полно, вся степь, но уходить и уступать никто не хотел. Потому что помнили обиды. Вот только у двух деревень по разные стороны ручья было разное мнение, кто же нанёс первую обиду.

Но это ещё ерунда. А вот если ссорились «помещики»… то бывали и настоящие локальные войны со стрельбой. Не удивительно, что многие посчитали Орду меньшим злом. Хотя те же самые помещики обычно и становились её боярами. Но про СЧП Младший не рассказывал. Это было слишком болезненно.

Говорил про жертвоприношения на Масленицу в соломенном «чучхе», то есть чучеле. Такое Саша встретил в одном месте. А вот в колдунов, сглаз и порчу верили много где. Ведунов боялись и не любили, но носили им подарки и просили улучшить или хотя бы узнать будущее, а иногда – топили, завязав в мешке, или прогоняли в гиблые места.

К «мутантам», «мутатам» или «мутам», в которые могли записать любого с физическими или даже психическими отклонениями, относились везде одинаково. В лучшем случае они селились на отшибе, на краю деревни. Родниться с ними никто не хотел, да и жить рядом – тоже. Дети кидали в них камнями и плевали, взрослые могли дубиной отходить. Выполняли они самую грязную работу. Бывали уже целые посёлки таких «порченых». Изгнание заставляло их сбиваться вместе.

«Что даст в следующих поколениях ещё больше аномалий»,– кивал ученый.

А после говорил про парохиальный альтруизм шимпанзе, культуру кроманьонского и неандертальского человека.

Денисов сам успел много попутешествовать по миру, бывал возле столицы, раньше жил в каком-то подмосковном научном центре, был его единственным обитателем, но из-за причин, которые сам не называл, много лет назад переехал на Остров.

Первый настоящий учёный по духу, которого Саша встретил в мире. При этом насчёт самоучки тот лукавил, парень это быстро понял. И вот как-то раз старик признался, что учился в «университете». Хотя, по его словам, того «университета» больше нет – то ли сгорел, то ли разрушили налётчики.

Рассказывал Младший ему и про теорию своего деда о глобальном похолодании.

«Тяжёлый случай. На полях видны круги – делай шапку из фольги… А почему мы должны бояться твоей криоэры? Мы умрём раньше, чем это повлияет на нашу жизнь. Лично я не имею доказательств таких климатических изменений. Я вот боюсь, вдруг наш Большой Взрыв, внутри которого мы находимся, столкнётся с другим. В рамках лоскутной мультивселенной. Ты не думал… может, явления эффекта Манделы и то, когда предметы мы находим не на тех местах, где положили… я, например, часто теряю бутылки, носки, бритву… связаны не с несовершенством нашей памяти? А с наложением миров? Браны в многомерном мультиверсуме… Хотя, может, я слишком много пью в последнее время. Иногда мне кажется, что исторические события… войны, революции… произошли не в то время, которое описано в книгах. А иногда мне кажется, что и сами книги меняются, когда мы в них не заглядываем».

В этом месте учёный обычно подливал себе ещё. А Саша ограничивался тем, что делал символический глоток, зато брал со стола ещё один бутерброд.

«В общем, расслабься. Наше влияние на климат… даже со всеми нашими бомбами и техническим прогрессом… несравнимо с тем, которое может оказать Солнце. Ядерная зима стала единичным исключением. Хотя и она меня жутко удивляет. Думаю, имело место невероятное совпадение разных факторов. Есть ещё одна гипотеза. Что правители государств знали о скором климатическом коллапсе… космической или вулканической природы. Поэтому они договорились, подстраховались, создав убежища для себя, а потом придумали способ заранее уменьшить число голодных ртов. Но что-то пошло не так. Перестарались».

«Вы в это верите?».

«Нет же. Я просто показываю, насколько мир сложен для понимания недостаточно осведомлённого человека. А таких – всегда девяносто девять и много девяток после запятой процентов. Как ты думаешь, почему люди хотят прихода вождей? Огненосных Творцов – назовем их так,– которые кровью и железом вернут нам будущее? В древности тоже были крестьяне, так же копали землю… но они другой жизни не знали. А у наших предков она была. И мы помним. Даже необразованные гречкосеи и овцепасы. По рассказам дедов и прадедов. Они лишились настоящего, а их дети – будущего. Они на всё готовы, чтобы его вернуть».

«Даже верить в сказки».

«Да, сказки. Но у них ничего больше нет. Хотя… почему ты не веришь, что появится такой объединитель, кто-то покруче наших паханов? И почестнее. Вроде на юге есть какой-то вожак…».

На этом месте Александр скомкал разговор и за остаток вечера тогда почти ничего не произнёс.

* * *

Вспоминать эти чинные беседы на веранде сейчас, когда город горел и шёл бой, немного странно. Но тут был островок покоя. Глаз урагана.

–Пива?– предложил хозяин, но тут же сам покачал головой.– Нет, нам теперь нужна не беллетристика, а целый философский трактат. Лучше водки.

–Не надо. Не хочу,– решительно отказался Саша.– Надо голову ясной сохранить.

–И зря. Я сам не хочу напиваться, но надо помянуть… И не только деда Поликарпа… да он и не дед был, жизнь просто выдалась тяжёлая. Тоже побродить успел, у оборвышей в плену был. А так ему сорок пять всего исполнилось.

Денисов опрокинул стопку и закусил бутербродом с красной рыбой.

–Городу амба. А я их предупреждал, что надо наладить оборону. Но им не нужен научный советник. Говорил дебилам, что надо объединяться и армию создавать, артиллерией обзаводиться. И не сидеть, а самим наступать, создать плацдармы. Или договариваться более активно. Подкупить часть дикарей и заставить их воевать за нас. Как Рим. А они всё просрали. Здесь уже ничего не спасти. Господь, жги!