— На то и расчет, — откликаюсь, щурясь, как довольная кошка.

Не такое уж и дерьмовое место эта Пандора.

Глава 62

— Прошу прощения за качество съемки, но, как говорится, в данных обстоятельствах не до излишеств. Вы только посмотрите на эту глину. Она действительно серая!.. Глину снимай, — шиплю следующему за мной Шону с моим коммом с включенной камерой в руках и продолжаю шествовать впереди него. — Время создания данных построек: ориентировочно двадцать — двадцать пять лет назад. Как видите, большинство из них сохранились в отличном состоянии. Главное, что пострадало, это крыши — сезон дождей на Пандоре достаточно длителен, а также сопровождается сильным ветром… — Останавливаюсь, вытягивая руку в сторону расположенного прямо по курсу серого барака, оборачиваюсь… и вижу, что мой доморощенный оператор все еще снимает глину под ногами, чтоб его! — Шон! — рявкаю. Тот растерянно поднимает ко мне глаза. — Барак, — шиплю, тыкая пальцем в нужном направлении, — барак снимай.

На обращенном ко мне лице ни капли вины.

— Ладно, как скажешь. — Брат дергает плечом.

Абзац, я сейчас зарычу. Мы делаем запись уже второй час, и большую часть отснятого материала придется вырезать из-за таких вот промашек.

Выдыхай, Кайя, выдыхай. Ты профессионал. Тебе не впервой работать с дилетантами.

Натягиваю на лицо улыбку, выпрямляю спину и, убедившись, что зрачок камеры снова направлен на меня, бодро продолжаю:

— Кроме того, в ночное время на Пандоре наблюдается резкий перепад температур, из-за чего некоторые материалы трескаются и… Шон, блин!

Снова оборачиваюсь и вижу, что братец уже снимает не меня, а вышедшую из барака группу людей, среди которых немедленно выделяю взглядом знакомую фигуру. Джек тоже нас видит, что-то коротко говорит полковнику Бристолу и с совершенно недобрым взглядом направляется в нашу сторону.

Вот черт.

— Шон, не снимай, не снимай…

— А? — Брат недоуменно поворачивается ко мне. — Так репортаж с места событий: вон лондорцы, они проводят операцию…

Держите меня, я сейчас его пришибу!

— Дай сюда. — Вырываю у него из рук свой комм и сама останавливаю запись. — Джека нельзя снимать, он секретный агент.

— А-а. — Наконец на лице Шона появляется понимание. — Так это он… — И когда Джек оказывается уже в паре шагов от нас, чтобы услышать, о чем мы говорим, очень «удачно» заканчивает свою фразу: — …тот самый латинос.

Черт, «рыбка» Шон, как всегда, запомнил самое «важное».

Бровь Джека немедленно ползет вверх, выражая крайнюю заинтересованность сказанным.

А я сейчас провалюсь… под серую глину!

— Не знаю, о чем ты, — огрызаюсь и демонстративно надеваю ремешок аппарата на запястье.

Ничего, сама сниму все, что мне покажется важным. С такими помощничками и врагов не надо.

Джек подходит ближе.

Обреченно вздыхаю.

— Шон, знакомься, это Джек. Джек, это, как ты понимаешь, Шон, мой брат.

Пожимают руки. На лице Джека плохо скрываемое веселье. А у Шона на лбу так и написано: «Я что-то не то сказал, но не понимаю что».

— Отойдем? — Не дожидаясь моего согласия, Джек подхватывает меня под руку, увлекая в сторону.

— А?.. — Растерянно оборачиваюсь к брату.

Я все еще не могу отделаться от ощущения, что, если отвернусь, его снова умыкнут злые дядьки.

А тот, зараза, вместо того чтобы поддержать сестру, радостно скалится.

— Идите, идите! — Даже рукой машет, благословляя. — Я пойду Ларисе помогу.

А потом еще и подмигивает мне. Так «тайно», что Джек давится смешком.

— И что это было? — спрашивает, когда мы остаемся наедине.

Так и идем под руку по потрескавшейся глине.

— Это, — выделяю слово язвительной интонацией, — был мой гениальный младший брат.

Джек усмехается.

— Я в курсе, ты нас представила.

И смотрит так… внимательно, зараза такая.

— Ну чего тебе? — начинаю защищаться. — Ты сам разрешил снимать все, что мне вздумается, если я пока что не буду ничего размещать в сети. Вот и снимаю. Тебя вырежу. Оставлю бараки, глину и уродливые кусты. Некоторые пленники тоже обещали дать интервью… — Недоверчиво прищуривается. — Добровольно! Абсолютно добровольно. Некоторые, знаешь ли, не против публичности… — К прищуру добавляется изогнутая бровь. — Ладно, — сдаюсь. — Не против публичности и денег. Естественно, канал заплатит им за интервью и за разрешение на его распространение. Обычная практика.

Он хмыкает и переводит взгляд под ноги.

— А ты, кстати, что хотел мне сказать? — спохватываюсь.

Слабо верится, что он забрал меня от Шона ради романтической прогулки под заходящим солнцем.

— Полковник просил передать, что мы тут минимум до завтра. Пока с планеты никого не выпустят. У них какой-то там протокол безопасности.

Гримасничаю.

— Прям-таки «какой-то там», — передразниваю. — Можно подумать, ты не из лондорской СБ.

— Да, я тоже из лондорской СБ.

И произносит он это так спокойно и не пытаясь привычно увиливать, что спотыкаюсь и чуть не падаю на ровном месте.

— Да ладно. — Джек любезно помогает мне восстановить вертикальное положение. — Ты же уже догадалась.

— Но у меня еще слишком много вопросов!

На что он ехидно скалится без тени сочувствия.

— А у меня контракт с пунктом о неразглашении.

Возмущенно фыркаю и затыкаюсь. Ясно же, что все равно ничего не расскажет.

— Окей, — сдаюсь во второй раз. — Не для публикации. Есть подвижки? Выяснили, что за сволочь все это затеяла?

Увы, вопреки моим надеждам Джек только качает головой.

— Пока нет. Взяли местных управленцев, а это далеко не вершина айсберга. Еще допрашивают, но вряд ли они сотрудничали с заказчиком напрямую.

Ожидаемо, тем не менее…

— Спроси их про Гелу! — Осененная догадкой, вскидываю глаза к его лицу.

Хмурится.

— Кто это?

— Не знаю. Шон услышал про какую-то Гелу, и его тут же взяли в оборот. Копчиком чую, что Гела — это кто-то важный.

— Ну если ко-о-опчиком, — издевается Джек, за что тут же получает тычок локтем в бок.

— Не ржи, а проверь, — огрызаюсь.

— Естественно, проверю, — уже без усмешек.

Ладно, признаю, каждый из нас профессионал в своем деле.

И тут до нас доносится гул — сначала тихий, а потом становящийся все громче и громче.

— Что это? — верчу головой по сторонам.

— Флайер. — В отличие от меня Джек мгновенно