Дорога перешла в грунтовку и наконец уперлась в покосившиеся деревянные ворота в простой каменной стене. Маклин заглушил мотор и какое-то время просто сидел и смотрел на море через окно. Прекрасный вид, и само место чудесное.

Вид, но не климат. Стоило Маклину выйти из машины, ветер тут же принялся трепать его волосы и килт. Сейчас-то ветер был теплым, а вот что будет зимой? Маклин неуклюже перелез через ворота и по направлению, которое подсказывала заросшая травой неглубокая канавка, – больше ничто не намекало, что дорога когда-то продолжалась и за воротами, – зашагал к утесу, над которым с криком кружились чайки.

Место, где некогда начинались монастырские здания, отмечали лишь две старые, узловатые рябины. После того как монастырь сгорел дотла, природа очень быстро вернула свое. Под бдительным взглядом двух-трех случившихся неподалеку овец Маклин рассматривал кучки камней, оставшихся от построек, и наконец дошел до остова церкви.

Она давным-давно лишилась крыши, восточная и большая часть южной стены рухнули. Северная и западная все еще противостояли напору ветра с Атлантики, но вряд ли они продержатся долго. Маклин попытался представить себе церковь еще до разрушения, десяток-другой немолодых монахов, ежедневно собиравшихся здесь на службу. Ему самому время от времени, особенно в последние полгода, тоже приходилось бороться с искушением бросить все и удалиться куда-нибудь в монастырь. День за днем, заполненные одной и той же работой, простой, надежной – что-то в этом было. Но он прекрасно понимал, что через месяц-другой начнет умирать от скуки и привычное беспокойство уведет его прочь. Потом, чтобы приняли в монастырь, нужно ведь еще и в Бога верить?

За руинами церкви обнаружилось кладбище. Могильные камни покосились и торчали в разные стороны, словно погребенные под ними монахи пытались выбраться наружу и вернуть себе то, что им некогда принадлежало. Надписей на самых старых было уже не разобрать, но многие камни сохранили память о лежащих под ними. Здесь не писали цветистых фраз – просто имена, даты жизни, короткие молитвы. Встречались упоминания, кем был покойный в крошечной общине – пасечник, рыбарь, травник. Внимание Маклина привлекла крайняя могила в ряду. Даже не сказать, что он изумился, настолько это ложилось в общую картину всего, что с ним случилось за последнее время.

Отец Ноам Энтон

1897–1979

Библиотекарь

Он долго стоял у могилы под порывами ветра с моря, потом зашагал обратно к воротам. Чтобы вернуться на свадьбу, ему понадобится около получаса.

Если повезет, никто и не заметит, что он куда-то отлучался.

Последняя пленка

Впервые этот рассказ был опубликован в моем блоге sirbenfro.blogspot.com в июне 2005 года. К тому моменту у меня в голове уже какое-то время крутилась пара идей, и пора было задуматься о том, в какой форме их воплотить. В те невинные блогерские времена я был подписан на одну группу, участники которой периодически устраивали между собой соревнования. Требовалось написать короткий рассказ на заранее заданную несложную тему. Я в этой группе был скорее молчаливым наблюдателем, чем участником, никто не ожидал от меня рассказов – собственно, меня это никак не задевало и вполне устраивало. Но когда объявили очередную тему – «полицейская распродажа», у меня в голове что-то щелкнуло, и идеи сложились в единое целое. Рассказ я написал почти мгновенно. Это был мой первый детектив.

Вместе с пятью другими историями про инспектора Маклина рассказ бесплатно распространяется через www.devildog.co.uk. Там же есть и другие мои произведения, не детективные.

Понедельник

– Ну и что тут у нас, Боб?

Маклин поднырнул под заградительную ленту и вступил в замызганную квартирку. В грязное окно колотилась полудохлая муха, и пахло здесь не слишком приятно – влагой, плесенью и невынесенным мусором. Был и еще один запах, хуже всех остальных. Следуя за этим запахом, Маклин добрался до самой маленькой из комнатушек. Казалось, кроме древнего унитаза там мало что могло поместиться, однако внутри он нашел сразу троих. Детектива-сержанта Боба Лэрда, более известного как Ворчун. Фотографа-криминалиста. И покойного.

– Я думаю, он умер несколько дней назад. Черепно-мозговая травма, – сообщил Боб.

Маклин нагнулся поближе, чтобы рассмотреть, – и сразу пожалел об этом.

– Потянул за цепочку, и бачок рухнул прямо на голову, – продолжил Боб. – А в нем на вид чуть ли не центнер.

– Выходит, несчастный случай. – Маклин отступил на шаг, чтобы выпустить Боба из туалета. Еще несколько раз сработала фотовспышка, и фотограф, пятясь, тоже вышел наружу.

Теперь ничто не мешало Маклину рассмотреть всю сцену. Бачок так и висел на толстой свинцовой трубе, идущей вниз к унитазу. Когда кронштейн выскочил из стены, он просто опрокинулся прямо на голову покойному. Смерть, должно быть, наступила мгновенно.

– Ну что ж, прощай, Вонючка Браун, – констатировал Маклин.

– Вы что, его знали?

– Мелкий форточник. Следил за разделом рождений и смертей в газетах, чтобы потом забираться в пустые дома.

– А, точно, это же Некролог! Помню такого, – согласился Боб.

Маклин еще раз посмотрел на тело, на висящий над ним бачок, из которого торчал кронштейн. Деревянный пол туалета потемнел от влаги, но под ногами вроде не хлюпало.

– А кто отключил воду? – Маклин снова шагнул внутрь, чтобы осмотреть водопроводную трубу. Ее ничем не закрытый конец выступал из стены там, где раньше был бачок.

– Насколько я в курсе, никто не отключал, – удивился Боб. – Соседи пожаловались на запах, полиция взломала дверь. Как только обнаружилось тело, вызвали нас.

– Странно. – Маклин нагнулся над лежащим на полу телом, стараясь не дышать. В стене над головой, где раньше был бачок, виднелись четыре небольших отверстия. Вокруг отверстий в столетнем слое краски остались отметины от кронштейна. Внизу, под унитазом, валялись старинные, еще бронзовые шурупы, по два с каждой стороны. Головки шурупов покрыты толстым слоем такой же краски. Шлицев практически не видно.

– Может статься, это несчастный, но не совсем случай.

Вторник

«Актриса Шона Сапата, скончавшаяся в прошлом месяце в возрасте ста двух лет, была сегодня кремирована на закрытой церемонии в Мортонхолле. Шона, более всего известная своей успешной карьерой в Голливуде в промежутке между двумя мировыми войнами, вернулась в родной Эдинбург в середине шестидесятых. Она жила уединенно и, насколько можно судить, потратила последние годы жизни и немалое состояние, доставшееся ей в наследство от трех мужей, на то, чтобы разыскать и выкупить оригиналы всех фильмов со своим участием. Историки кино выражали надежду, что она завещает свой бесценный актив