– Если вы закончили собирать чешуйки, можем идти дальше, – Эльсанна подошла ближе, тонкие паучьи лапки забавно цокали, а многочисленные украшения издавали мелодичный перезвон.

– Закончили! – ответила Беата, спрятав наше сокровище в артефакт-хранилище.

– Тогда следуйте за мной, – цвасхия вскинула руки, словно в танце, и вокруг неё закружили серебристые нити. Они оплетали девушку искрящимся коконом, а она... словно играла на них, перебирая «струны» длинными, тонкими пальцами.

Я буквально кожей чувствовала исходящую от них вибрацию. С каждой секундой она усиливалась, а нитей становилось всё больше. Теперь они заполняли всю пещеру, скрывая от наших взоров жуткий ритуальный антураж и тела поверженных орков.

Нити кружили вокруг нас, вовлекая в свой безумный танец. Но едва сверкающее марево вспыхнуло и развеялось как туман над рекой, я увидела НЕЧТО...

Посреди бесконечной пещеры парил огромный, ослепительно красивый храм.

Нежно-голубой мрамор, воздушная, словно сотканная из облаков резьба, восхитительные витражи, а внизу, на багровой выжженной земле – статуи кающихся грешников, тянущих руки к каменным небесам.

Лёгкость и изящество, рок и судьба.

Невозможная, нереальная красота Храма оглушала, лишала дара речи, заставляя испытывать восторг на грани помешательства.

Безумец, отмеченный Богами. Гений, погрязший в иллюзиях и мечтах…

Скульптору, сотворившему этот шедевр, не было равных ни среди ныне живущих, ни среди ушедших за Грань.

– Ох! – я замерла, сражённая открывшимся видом.

Отвести взгляд не получалось, я будто под гипнозом смотрела на Храм, подмечая новые детали. Старалась запомнить каждую, чтобы после вспоминать это безграничное совершенство.

Не знаю сколько времени прошло... казалось, вечность. Или, всего лишь миг? Но магическое небо Тинтары неожиданно вспыхнуло и с него водопадом обрушилось серебряное кружево паутины. Теперь оно окружало храм словно ветви огромной хрустальной глицинии, а с особо крупных паутинок стекала искрящаяся роса, полная магии и Силы...

– Я думала, восхитительней Хрустального Дворца уже ничего не может быть, – с благоговением прошептала Беата, – но на эту красоту даже больно смотреть. Такое впечатление, что ты заблудился в чьих-то снах.

– Так и есть, – по губам Эльсанны скользнула кривая усмешка, – этот Храм – расплата за грехи. Так Рейнм пытался вымолить у Девяти прощение. Каждая статуя – отображение его грехов. Он запечатывал в них своё прошлое, пытался разбить его на осколки, очистить душу от скверны, но...

Цвасхия замолчала и тенью скользнула к ближайшему монументу.

– Посмотрите на статуи. Лицо Рейнма было обезображено. Никто не знает, что именно с ним произошло, но даже после воскрешения он всегда носил маску.

Я подошла ближе, рассматривая статую. Высеченный из белоснежного мрамора мужчина казался живым... Он стоял на коленях, протягивая руки к каменным небесам. Его лицо скрывала маска, ослепительно белая, словно светящаяся изнутри. Она странно контрастировала с пустыми, безжизненными глазами, полными боли и вековой ненависти.

Глазами того, чья душа была чернее безлунной ночи, а раскаяние пустым... Одного взгляда на грешника хватило, чтобы понять – Рейнм вымаливал не прощение, а пощаду!

– Величайший Мастер был и величайшим лжецом, – зло выплюнула цвасхия, – остерегайтесь росы на паутине, не всматривайтесь в её глубину и не касайтесь здесь ничего, если не хотите заразиться его скверной.

Благоговение сменилось ужасом... теперь мы следовали за жрицей, тщательно обходя все статуи и каменные цветы. Мы шли прямиком к парящем храму, ступая по выжженной земле. Рейнм создал имитацию застывшей лавы. Каждая плитка напоминала о жуткой трагедии, уничтожившей половину Эльвессы.

Магия жрецов пробудила древний вулкан, его извержение стёрло с лица Играэльсы три эльфийских домена. Неужели, Рейнм приложил руку и к этому кошмару?

– Что же он совершил при жизни? – ужаснулась Эльза, рассматривая искорёженную статую. Чем ближе мы подходили к храму, тем отвратительнее становились статуи. Словно, исходящий от святилища свет обнажал гнилую душу Рейнма и зло, которое он пытался скрыть под белоснежной маской.

– Разрушил старый мир и породил Айшагиру, – цвасхия замерла, жестом приказав нам остановиться, – я расскажу вам. У нас есть пара минут, пока ваша аура привыкнет к магии храма.

Стоять в окружении кающихся грешников не хотелось... только сейчас я поняла слова Эльсанны. Творения Рейнма восхищают пока не узнаешь их историю или... не заглянешь в глаза самому Мастеру.

– Вэлькостра жил в другом мире и времени, – словно в трансе произнесла стражница, – нынешние маги неровня старым Мастерам. Они творили новые миры, а мы лишь живём на осколках их величия. Но глядя на статуи Рейнма я понимаю, почему Боги лишили Мечтателей истинной Силы.

Я хотела возразить, сказать, что не все настолько безумны, но...

– Ваше негодование можно понять, – продолжила цвасхия, – но и Рейнм не всегда был таким. Мастер столетиями использовал Дар, чтобы воплощать в жизнь сны и мечты. Создавал прекраснейшие храмы, дворцы и картины...

– Магия Мечтателей берёт дорогую цену за свои чудеса, – голос Тайши дрожал от боли и тоски, – вы никогда не поймёте истинной опасности такого могущества, пока не окажетесь на месте Рейнма.

– Его сгубила тёмная страсть и чувство вседозволенности, – с горечью прошептала Эльсанна, – мало кто знает, но у Рейнма была муза – Алория Велиссэ.

– Первая жрица Иллавэры?! – воскликнула я.

Мамочки... Это за её усыпальницу сейчас сражается тинтарская нечисть! Неужели, эти события связаны?

– Именно, – кивнула цвасхия, – Велиссэ была его музой, безумием и проклятьем. Он мог творить, только видя Алорию или слыша её голос. Вы ведь знаете, что чувства Мечтателей влияют на их силу?

Мы дружно кивнули. Наша Сила напрямую зависела от эмоционального состояния. При этом яркие эмоции могли как усилить магию, так и сделать намного слабее.

Страх и неуверенность были для нас фатальны, из-за них мы могли полностью утратить контроль над Даром. А внезапная вспышка гнева могла превратить простенькое осветительное заклинание в огненный шторм.

– Амбиции Рейнма со временем становились сильнее, его перестали восхищать собственные творения. Он хотел создать то, что поразит даже Богов и для этого ему нужна была Алория. Но...

Эльсанна вновь запнулась. Мы как раз подошли к ещё одной статуе. Нежной, ослепительно чувственной и солнечной.

Посреди океана из сапфирового мрамора стояла обнимающаяся пара. Худенькая девушка с искрящимися крыльями и высокий мужчина с аристократичным, но немного хищным лицом. В их каменных касаниях и взглядах было столько любви и жизни, что перехватывало дыхание.