кто этого не сделал. Это я удачно придумала. Фермеры скорее станут слушать такого же фермера, но не благородного. Кое-какие припасы в крепости имелись, но без рынков, возникших в установленных местах сбора, мы бы долго не протянули.

День прошел. Я с минуты на минуту ждала известий о приближении Мордреда, но пока все было тихо. Разведчики Сандде сообщали, что в окрестностях ничего особенного не происходит. Прибыли еще пятьсот человек, некоторые совсем из дальних мест, из Эльмета и Поуиса, и численность нашей армии превысила тысячу. В крепости места больше не было. И так вновь прибывшие спали под телегами на соломе. Я отправила рабочих подновить стены, и занялась размещением людей в городе и монастыре. Других людей я послала рубить тростник на болотах, чтобы построить временные укрытия для ополченцев. А Мордреда все не было.

На следующий день до нас дошли дикие слухи: якобы Артур отправился с Кердиком в его королевскую крепость; другие говорили, будто бы Император обошел ночью войска Мордреда и направляется в земли Мэлгуна; третьи уверяли, что король движется в сторону Камланна. Ясно только, что на границе Думнонии его больше нет.

— Ну и что нам делать? — с тревогой спросил меня Сандде.

— Если он действительно решил идти в Гвинед, дорога туда лежит через Каэр-Кери, — ответила я. — Это город, а не крепость. Там не может быть никаких войск, они просто не нужны. Несколько дней город продержится и так. Я бы послала туда отряд.

Сандде согласился. Еще мы подумали, не стоит ли послать другой отряд в Баддон. Этот город, однако, был укреплен и охранялся, и мы решили, что не можем терять людей во время штурма, потому что, если Артур действительно придет в Инис Витрин, на счету будет каждый человек. Закончив обсуждение планов, я спустилась в город, спросить, не захочет ли кто-нибудь из монахов поработать в госпитале, который я вчера основала. Конечно, в самом монастыре госпиталю было бы лучше, но я не могла допустить, чтобы наши возможные раненые попали в руки Медро в случае осады.

В тот день нас прибавилось еще на пятьсот человек. Мордреда по-прежнему не было. Ночью я поздно ушла спать. Я очень устала, как-то даже слишком, подумала я, расчесывая волосы. Впрочем, чему удивляться? Мне скоро тридцать восемь. Не девочка уже, чтобы бегать целый день. Я вспомнила девушек, с которыми играла в молодости, попробовала представить, какими они стали сейчас. Вышли замуж за каких-нибудь фермеров на Севере, работают в своих домишках или на полях. Никому из них не понять, что значит ходить по лезвию меча. У них дети — я подумала об одной или двух, о которых знала, что они умерли при родах. Возможно, их сыновья готовятся сражаться на этой войне. Но как они жили все эти годы? Споры со слугами, пение за ткацким станком, пряжа, приготовление пищи, сплетни с соседями — а теперь за дверями их домов завывает война. Женщины… с широкими бедрами и большой грудью, выкормившие не одного ребенка; измученные лица, заботы, заботы, заботы… Я взяла зеркало, лежавшее на столе в углу. В комнате было темновато, горела единственная лампа. Эйвлин и еще две девушки, поселившиеся у нас из-за тесноты в крепости, давно спали в соседней комнате. Я слышала их тихое ровное дыхание. Я подняла зеркало так, чтобы отраженный свет лампы осветил мое лицо. Да, тоже измученное, только не заботами по дому, работой в поле или деторождением. А какая разница? Старость скоро придет, она уже на пороге.

Я положила зеркало. Бог или Судьба избрали меня среди прочих, бросили от ткацкого станка в самое сердце бури. Сплошные молнии и черный ветер. Однажды я говорила Бедиверу, что наша империя — это стена, спасающая от ветра. И я оказалась самым слабым местом в этой стене. Камни выпали, порядок нарушен, буря надвигается.

Ладно, сейчас не время размышлять об этом. Вот если выживу, тогда и подумаю, а сейчас дел много. Я легла в постель, и перед тем, как заснуть, прислушалась к посвисту ветра в карнизе.

* * *

Меня трясли за плечо, тихо приговаривая: «Моя госпожа! Моя леди!»

С трудом разлепив глаза, я села. Возле меня стояла Эйвлин.

— Миледи, — прошептала она, — прибыл гонец. Вас просят прийти как можно скорее.

Я вскочила и натянула платье, забыв нижнюю тунику, надела туфли.

— Куда идти?

Она уже протягивала мне плащ.

— В госпиталь, миледи. Говорят, посланник вот-вот умрет.

Под госпиталь я отвела гостевой дом Сандде, там хватало места и его легко было прогреть. Помещение еще предстояло очистить, но уже сейчас оно могло использоваться по назначению.

— Я уйду и буду там столько, сколько понадобится. Нет, не надо идти со мной. Иди спать. Посыльный еще здесь?

Посыльный ждал, привались к двери. Он поспешно отскочил, когда я вышла. Дул сильный ветер, и звезды в небе горели ярким, холодным огнем. Запад затянула дымка, обещавшая снег. До рассвета оставалось, наверное, около четырех часов. Холодно. Мы побежали в гостевой дом, там было теплее.

Лорд Сандде сидел в тускло освещенной комнате, на тюфяках у стены лежали несколько раненых. Хозяин Инис Витрин выглядел очень мрачным, но, когда я вошла, бодро вскочил, пробормотал приветствие и махнул рукой на дверь в одну из комнат. Я шагнула в ярко освещенное помещение и увидела Гавейна, неподвижно лежавшего на постели. Голову рыцаря охватывала повязка, пропитанная кровью. Над ним склонялся лекарь.

Я остановилась и в ужасе уставилась на сильно исхудавшего друга.

— Что… — начала я и тут увидела Риса на коленях рядом с лекарем; он повернулся и посмотрел на меня. — Рис! Что произошло?

Он быстро встал и хмуро посмотрел на Гавейна. Лекарь нетерпеливо кивнул ему. Слуга подошел, подтолкнул меня обратно, вышел вслед за мной и прикрыл за собой дверь.

— Моя госпожа, — Рис очень волновался и даже не заметил, что взял меня за руку и крепко сжал. — Мне сказали, что вы здесь, и я просил вас придти. Не могу поверить. Лекарь говорит, что милорд умирает. Он точно знает?

— Это монах из Инис Витрин. Говорят, очень опытный. Но что случилось? Как... Артур послал сюда Гавейна?

Рис отпустил мою руку, потер ладонями лицо и волосы, мгновение постоял, не отнимая рук от лица, и устало кивнул.

— Вот так оно и получается. Он не хотел лечиться,