его бывшие враги чувствуют ее. Недавно я слышала рассказ о том, что Артур не умер, а спит где-то волшебным сном, но однажды проснется и вернется к нам. Поначалу я вознегодовала: зачем эти обманчивые надежды? Но потом подумала, что пока в этой стране живет надежда на лучший, справедливый мир, и эта надежда сильнее, чем ожидание весны посреди зимних теней, наша неудача — ничто, она не может остановить ход времен, не может остановить приход солнечных весенних дней. Может, и впрямь найдется кто-то, способный предложить людям Свет? Всё лучше, чем пребывать во тьме, в зимней тени смерти. Если… Монахи с острова Иона очень хотят.

Неужели я была неправа, держась за память о Риме? Возможно, молния ударит вовсе не с Востока, со стороны старой Империи, а с Запада, с другого конца света. Кто знает? Смею ли я поверить в то, что жизнь действительно продолжается, довериться Богу и человеческим желаниям и умереть с этой надеждой?

Сегодня пасхальное воскресенье. Пока я пишу, за окном шумят птицы, и солнце заливает пергамент золотым светом, превращая его в те замысловатые узоры, которыми ирландцы любят украшать списки Евангелия. Снаружи цветут яблони и боярышник, а лес покрыт сплошным ковром примул и заячьих колокольчиков. Странно, как Земля обновляется, как змея, сбрасывающая жесткую и пыльную от времени кожу и подставляя солнцу новые узоры молодых покровов.

Это еще не конец. Конца не будет. Дерево, ободранное зимней бурей, стоит в уборе из новых листьев, и каким-то особым чудом, каким-то нежданным волшебством жизнь возвращается.