Глава вторая

ПЕСНЯ О ГЕРОЯХ

Друзья из Ленинской школы давали клятву.

Это была вторая клятва. Именно тогда Костик Павловский, бледный и растроганный, выкрикнул дрожащим голосом:

— Ребята! Ребята!.. Всегда… Навеки с вами!

Он поднял руку — в знак особой торжественности минуты. Он навсегда соединял себя с бывшими одноклассниками. Это, конечно, была важная минута. И великая клятва. На глазах Костика блеснули слезы.

Аркадия Юкова так и подмывало предложить Костику носовой платок. Жаль, что платка и на этот раз не оказалось у него в кармане!

— Чудо! — сказал Вадим Сторман, — Костик Павловский пустил слезу. Ваня, учти, это факт необыкновенный, а значит, — к добру! Отлично воевать будешь!

— Спасибо, — улыбнулся Лаврентьев.

— Я очень взволнован, ребята, — прошептал Костик.

— Стойте! — воскликнул Аркадий, недовольный тем, что центром всеобщего внимания явно не по праву стал Костик. — Теперь ты, Ваня, должен дать клятву!

— Какую же?

— Ты должен поклясться, что в первом же бою убьешь двух фашистов.

— Почему именно двух? Почему же не трех, не четырех? — удивился Ваня.

— Хоть десять, хоть десять! — закричал Аркадий. — Но двух — обязательно: за себя и за меня. Ну, клялись — И он требовательно схватил Ваню за руку.

— Даю слово, Аркадий!

— Молодец! Этот должок за мной не останется. Я ведь не из тех, кто слезами умывается.

— Мы тоже плакать не собираемся, — заметил Саша Никитин.

— Вань, пора, — несмело проговорила Наташа Завязальская.

— Ну что ты, пять-десять минут в моем распоряжении, — взглянув на часы, ответил Лаврентьев.

Наташа вздохнула. Ах, Ваня, Ваня, ах вы, мальчишки! Ничего-то, ничего вы не понимаете!..

Женька Румянцева, та поняла сразу. Она оттащила Соню в угол и грозно зашептала ей на ухо:

— Их немедленно, немедленно надо оставить вдвоем! Ты догадалась? Пусть они хоть поцелуются на прощание. Тебе ясно?

— Но как?.. — Соня растерянно пожала плечами.

— Придумаем. Ну, думай!

Женька была хитра на выдумки, но на этот раз затея ее провалилась. Оставить Ваню и Наташу вдвоем не удалось, потому что Аркадий неожиданно предложил:

— Запоем, ребята, на прощание песню! Какую-нибудь такую… зажигательную!

— Потом, потом! — закричала Женька, делая Аркадию какие-то непонятные знаки.

— Нет уж, потом будет поздно, — скупо улыбнулся Ваня. — Давайте сейчас, ребята. Лева, запевай! — Лаврентьев, как дирижер, поднял руки.

— «Дан приказ ему на запад»!..

— Нет, «Каховка, Каховка»!..

— «Смело, товарищи, в ногу»!..

— «Крепка броня и танки наши быстры»!.. — раздались голоса.

Гречинский, загадочно улыбаясь, молчал.

— Запевай же! — нетерпеливо крикнул ему Аркадий.

— Солист требует аплодисментов, — смиренно заметил Сторман. — Похлопаем, а? — Вадим занес над головой Гречинского кулак.

Гречинский небрежно отстранил Вадима и, взмахнув рукой, запел глуховатым баском:

Легко на сердце от песни веселой,

Она скучать не дает никогда…[62]

Все недоуменно переглянулись: так неожиданна была эта мирная, энергичная и веселая песня, песня всенародных праздников и весенних карнавалов. И только один Ваня Лаврентьев не удивился и не нахмурился. Он заговорщически подмигнул Гречинскому и подхватил песню звучным высоким голосом:

И любят песню деревни и села,

И любят песню большие города!

И тогда уже все, воодушевленные двумя веселыми певцами, заулыбались и грянули:

Нам песня строить и жить помогает,

Она, как друг, и зовет и ведет.

И тот, кто с песней по жизни шагает,

Тот никогда и нигде не пропадет.

— Так это же боевая песня, братцы! — воскликнул Аркадий.

Шагай вперед, комсомольское племя,

Шути и пой, чтоб улыбки цвели,—

призывно продолжал Гречинский, в такт песни взмахивая кулаками, —

Мы покоряем пространство и время,

Мы — молодые хозяева земли.

Слова припева снова подхватили все. Теперь уже вокруг не было ни одного равнодушного лица. И Наташа Завязальская, и Женя Румянцева, и Соня, и даже Костик Павловский, даже Костик, лицо которого минуту назад выражало торжественную печаль, — все, все без исключений улыбались.

Гречинский, морща лоб, что-то бубнил себе под нос: он, должно быть, забыл слова.

— Давай, давай! — нетерпеливо крикнул Аркадий.

Мы все добудем, найдем и откроем —

И Южный полюс, и свод голубой, —

не дожидаясь Гречинского, повел песню Борис. Лицо его горело.

Тут вдруг шагнул вперед Аркадий, он заслонил собой Бориса и не пропел, а скорее всего выкрикнул две последние строчки куплета:

Когда страна быть прикажет героем,

У нас героем становится любой!

Эту песню не первый год пели в Ленинской школе. К ней давно уже привыкли. И, как часто это бывает, слова песни стали мало-помалу стариться, утрачивать свой первоначальный, брызжущий задором смысл. Но все на земле имеет свойство обновляться. Настанет момент — и песня звучит уже по-иному. Так случилось и сейчас: слова старой, знакомой песни вдруг приобрели особую злободневность.

Когда страна быть прикажет героем,

У нас героем становится любой,—

пропел Аркадий Юков, и все юноши и девушки поняли: к ним это имеет прямое отношение. А ведь раньше почти никто не вдумывался в смысл этих строчек. Поразительно обновилась песня! Она начала в эту минуту вторую жизнь, покорила и зажгла отвагой молодые, восприимчивые ко всему доброму и благородному сердца.

Сильнее всех был покорен песней Аркадий. Недаром он вырвался вперед и раньше других произнес две последние строчки[63]. Давно, давно уже Аркадий ждал приказа страны. «Родная страна! — можно было читать сейчас в его глазах. — Что же ты? Приказывай! Я жду, я в любое мгновение готов явиться на твой зов!»

Страна пока что молчала. Страна не звала Аркадия в красноармейский строй. У страны было много забот. И героев у нее пока что хватало. Каждый день радио и газеты разносили по всему свету их имена, Среди десятков героических фамилий не было фамилии Аркадия. И он, тоскуя и бранясь про себя, бродил по улицам Чесменска, клял свою грустную неприкаянную жизнь. Где его винтовка? Где пилотка с пятиконечной звездой?..

Ваня — счастливчик. Ваня первый из одноклассников уезжает на фронт. Вот он смотрит на свои часы, расправляет плечи, говорит:

— Мне пора, ребята! — И молодецки щелкает каблуками. Героический парень Ваня! Орел!

— Так смотри, и за меня, — торопливо напоминает ему Аркадий. — И пиши, обязательно пиши!..

— Внимание! Слушай мою команду! — раздается властный и веселый голос Саши Никитина. — В колонну по двое, в