прихоть. Выступал только на привычном манеже, под «родным» куполом. Ну и давал иногда мастер-классы для начинающих воздушных гимнастов, а еще снимался для телевидения.

Записи его выступлений легко преодолевали отметку в миллион просмотров буквально за считанные дни. А уж когда они замутили коллаб с Максом Ионеску — Макар исполнял свой новый номер под живой аккомпанемент виолончели — поклонников у того и другого артиста значительно прибавилось.

Динка взглянула на часы и поднялась с бортика песочницы, на котором сидела, ожидая, пока Леся наиграется.

— Лесеныш, — позвала она дочку, — пора домой.

Девочка упрямо замотала головой.

— Гу! — заявила она. — Гу-гу.

— Я понимаю, что ты хочешь еще гулять, но скоро приедет папа, а мне кучу дел надо переделать.

Глазки Леси радостно вспыхнули.

— Папа-а-а, — с обожанием выдохнула она.

— Папа, — кивнула Динка. — Так что пойдем. Мне еще тебя отмывать от песка, кормить и на дневной сон укладывать.

Леся послушно протянула перепачканную в песке ладошку.

И в этот миг Динка услышала, как кто-то нерешительно окликнул ее по имени.

Она обернулась и замерла. В паре метров от песочницы стояла мать Макара.

…Эта женщина долгое время была Динкиным ночным кошмаром. Ей страшно было даже подумать о том, что она вызывает у кого-то такую сильную ненависть. То, что Макар решил не общаться со своей матерью, казалось Динке вполне закономерным — после всего-то, что та наворотила!..

В последний год Вознесенская даже не пыталась ему больше звонить — видимо, поняла, что это бесполезно, Макар просто не ответит. Она пару раз приезжала в Москву и пыталась подкараулить сына в цирке, но он неизменно с каменным лицом проходил мимо. На Динкин взгляд, это было уже перебором, можно было хотя бы поздороваться, но… в конце концов, это его отношения с матерью, почему она должна вмешиваться?

И вот теперь Зоя Витальевна пришла не к Макару, а к Динке. Или, возможно, к Лесе — во всяком случае, она сейчас не отрывала от внучки жадного и тоскующего взгляда.

Динка успела заметить, что Вознесенская сильно похудела и осунулась, даже постарела — а ведь ей было едва за пятьдесят.

— Здравствуй, Дина, — повторила мать Макара негромко, не отводя глаз от Леси.

Ну надо же, вот она и доросла до «Дины». Раньше, помнится, ее величали не иначе как «девкой».

— Добрый день, Зоя Витальевна, — холодно отозвалась Динка и крепче сжала ладошку дочери. — Чем обязана?

— Можно мне познакомиться… с внучкой? — еле слышно выговорила Вознесенская, умоляюще глядя на Динку.

Та пожала плечами. В принципе, почему бы и нет. Вмешивать малышку в свои непростые отношения со свекровью уж точно не имело смысла.

— Знакомьтесь, — кивнула она. — Леся, скажи «здравствуйте».

— Датути-и-и, — старательно протянула дочка, очаровательно улыбнувшись — она умела производить впечатление на посторонних людей.

— Господи, какая хорошенькая! — умилилась мать Макара. — Ну чисто ангел!

— А вы, наверное, думали, что от меня могут рождаться только дети с хвостами, рогами и копытами? — не удержалась от подколки Динка.

— Прости меня… — прошептала Вознесенская. — Прости, пожалуйста.

Динка пожала плечами.

— Мое прощение вам ни к чему. Вот сына вы очень обидели… С ним и разбирайтесь.

— Макар не хочет со мной говорить, — обессиленно отозвалась Вознесенская. — Я уже всякую надежду потеряла… Может быть… может, ты скажешь ему, что я ужасно жалею о том, что сделала? Правда жалею. Я понимаю, что перешла все возможные и невозможные границы… Я требовала от него такие жертвы, на которые просто не имела права. Мне тогда казалось, что ты душишь его своей любовью… что отношения с тобой для него губительны… я мечтала, чтобы ты оставила его в покое, вот и творила всякие глупости.

— А теперь, стало быть, не мечтаете, — усмехнулась Динка. — Знаете, в чем ваша проблема, Зоя Витальевна? Вы были уверены, что я стою между вами и вашим сыном. Да вот только я никогда этого не делала. Вы сами придумали и поверили в то, что я отнимаю у вас Макара. А я ни разу не пыталась настроить его против вас. Ни единым словом.

Вознесенская молчала. Губы у нее дрожали.

— Я не могу заставить Макара начать с вами общаться, — сказала Динка. — Он должен сделать это сам… по собственному желанию.

— Я не прошу заставлять, — замотала головой та. — Просто… если бы ты только намекнула ему… один-единственный разговор, одна-единственная встреча… Я так устала без него, — Вознесенская заплакала. — Не дай бог тебе узнать, что это такое — когда тебя отвергает собственный ребенок…

Динка подхватила заскучавшую Лесю на руки и чмокнула ее в круглую щеку.

— Во всяком случае, я всегда буду стараться выслушать и понять свою дочь, — возразила она. — Вы же Макара ни слышать, ни понимать просто не хотели.

Зоя Витальевна продолжала всхлипывать, затем открыла сумочку и достала оттуда пачку носовых платков; руки ее ходили ходуном.

Динка смягчилась.

— Вы давно в Москве? — спросила она более миролюбивым тоном.

— Пару часов назад прилетела…

— А где ваши вещи?

— В гостинице оставила.

— Ну хорошо, — задумчиво сказала наконец Динка. — Я, конечно, не могу вам ничего обещать и гарантировать… Если Макар откажется с вами разговаривать — это не моя вина. Но, по крайней мере, я дам вам шанс.

Вознесенская взглянула на нее с такой отчаянной надеждой, что у Динки перехватило дыхание.

— Спасибо тебе! — быстро и горячо заговорила она. — Я твоя вечная должница. Я молиться за тебя буду! Спасибо, спасибо!

— Я это делаю не ради вас, — покачала головой Динка, — а ради Макара. Если он поймет, что ему вас не хватает — ради бога, я совершенно не буду против вашего общения. Но только не ждите от меня, что я буду играть в идеальную невестку и любимую свекровь, — она еле заметно поморщилась.

Леся с интересом рассматривала Вознесенскую. Бровки ее сложились горестным домиком.

— Тетя пати? — спросила она наконец.

— Нет, милая, тетя не плачет, — безошибочно расшифровав этот детский лепет, отозвалась мать Макара, торопливо вытирая глаза и нос. — И я не тетя. Я твоя бабушка.

Леся перевела вопросительный взгляд на Динку.

— Бабушка, — подтвердила та. — Баба.

— Ба-ба… — старательно повторила малышка непривычное для себя слово, вызвав у Вознесенской новый приступ плача.

— Ну хорошо, — Динка решительно тряхнула головой, — пойдемте с нами. Выпьете чаю, успокоитесь… а там и Макар приедет. Подождете его у нас. Заодно поможете мне Леську покормить и искупать, если вас не пугает эта перспектива.

Вознесенская быстро закивала, словно боясь, что она сейчас передумает.

Динка и сама не знала, правильно ли поступает. Но почему-то захотелось дать матери Макара еще один шанс. Кто знает — может, он