за то, что у него было такое лицо. Он смотрел на меня своими темными, пронзительными глазами, и было несправедливо, что это лицо по-прежнему вызывало у меня чувство комфорта. Оно было так хорошо мне знакомо, что я знала, что его левая бровь чуть толще правой, а у левого уголка губ была крошечная родинка. Его лицо выглядело как лицо моего лучшего друга, человека, которому я могла доверить всё на свете. — Ну, если это так, то ты был просто ужасным другом.

— Не говори «был», — он сглотнул и стиснул челюсти, прежде чем сказать: — Мы ведь не в прошлом, Бей.

— Ты сам нас туда отправил, — сказала я дрожащим голосом, — не я.

— Бейли…

— Мне нужно идти.

Я отвернулась от него, сердце бешено колотилось, а лицо пылало, пока я шла к своей машине. Я практически бежала, не желая его больше слушать. Больше не могла вынести ни слова. Мне не хотелось его прощать — не могла простить, — потому что он не был хорошим другом.

По крайней мере, не для меня.

Он сказал мне это ещё во время перелёта из Фэрбанкса, но я просто не слушала.

Глава 49

Бейли

Следующие несколько недели пролетели, словно в страшном сне.

Квартира превратилась в пустую оболочку от своего прежнего облика, с разбросанными повсюду коробками для переезда, поскольку моя мама часто ездила к Скотту с такими вещами, как лампы, свечи и фотографии. Уют исчез, и дом перестал быть домом, а превратился в место, где мы просто ночуем, пока не переехали.

Но хуже всего было то, что я внезапно осталась одна.

Некеса, подруга, которая всегда была рядом со мной, просто исчезла. Ни смс, ни звонков, ни совместных тусовок — я осталась совершенно одна. Ходила в школу в одиночестве, переходила из класса в класс, а потом возвращалась домой тоже одна.

Не знаю, чувствовала ли я себя настолько одинокой за всю свою жизнь.

Я была уверена, что мои онлайн-друзья поддержат меня, если я напишу им, но всё казалось слишком драматичным, чтобы делиться этим с друзьями, которым посчастливилось находиться за тысячи миль отсюда.

Да и мысли об этом выматывали меня, так что писать об этом было бы ещё хуже.

Я подумывала о том, чтобы уволиться с работы, потому что даже она уже не была прежней. На следующее утро после вечеринки в «Applebee's» я перевелась в отдел выдачи снаряжения, потому что была слишком труслива, чтобы встретиться с Некесой, да и не хотелось когда-либо больше пересекаться с Тео или Чарли. Так что теперь я целыми днями только и делаю, что раздаю роликовые коньки и сноуборды детям, которые, похоже, вообще не моют свои руки.

Единственной хорошей новостью было то, что мой папа начал чаще выходить на связь. Моя мама, должно быть, действительно отчитала его, потому что он снова начал постоянно писать мне.

Папа: Угадай, где я ел вчера вечером?

Я: В «McKennas»?

Папа: Удачная догадка. Я заказал особое блюдо Бейли, между прочим.

Его слова заставили меня подумать о «говяжьем языке на тосте», но я заставила себя сосредоточиться на воспоминаниях отца вместо бессмыслицы Чарли.

Я: Спагетти с болонской колбасой на гарнир?

Когда мне было пять, я всегда заказывала в «McKennas» только это блюдо, и по сей день мой папа заказывает его каждый раз, когда ходит в кафе.

Это было странно. Я начинала меньше тосковать по дому, когда он говорил о моём прежнем городе, что, как я полагала, было своего рода прогрессом. Это было словно смотреть на старую, слегка пожелтевшую фотографию — нежное напоминание о другом периоде моей жизни. Я могла улыбнуться, представляя его, но уже не чувствовала той отчаянной потребности бросить всё, улететь обратно и начать всё сначала.

Вероятно, это означало, что я наконец-то смирилась с тем, что этот этап моей жизни закончился.

Завершение и всё, что с этим связано.

Чарли писал мне каждый день, и каждый день я его игнорировала.

Он начал с извинений. Завалил меня кучей сообщений, в которых всё время извинялся и пытался всё объяснить. Не получив ответа, сменил тактику и стал присылать мемы, над которыми раньше мы бы вместе посмеялись.

Теперь он переключился на рандомные сообщения по типу: «Я скучаю», от которых мне всегда хотелось плакать. Он никогда не был романтичным парнем, поэтому такие сообщения, как «Смотри, что я нашёл в телефоне. Скучаю по тебе» и прикреплял к ним скриншот со мной, его котом и самим собой, когда мы общались по FaceTime, это казалось чем-то большим, чем просто фоткой.

Казалось, он тоже ощутил эту искру, эту магию между нами, и это причиняло мне такую боль, что я начала удалять его сообщения, даже не читая их.

К слову о коте: моя мама отвезла Пушка к Чарли, будто мы разводились и передавали опеку над нашим подопечным. Пушок стал ребёнком разведённых родителей, и такой печальный финал этой истории просто не поддаётся описанию.

В тот вечер четверга, когда я умирала от скуки и до конца моей смены оставался всего час, я услышала, как кто-то приближается к Межзвёздной станции снаряжения — то есть к моей маленькой хижине.

Пожалуйста, не просите ничего.

Всё, чего мне хотелось, это бездумно прокручивать ленту в телефоне и игнорировать мир.

— Привет.

Я вздохнула и, подняв голову, обнаружила Некесу, терпеливо ожидающую меня.

Сердце заколотилось сильнее, а внутри всё сжалось. Боже, как же я нервничала при виде неё.

Соскочив со стула, я подошла к окошку, не зная, что сказать и как на неё смотреть. Улыбнуться казалось неправильным, но и не улыбнуться тоже. Поэтому я просто сказала: — Привет.

Её глаза поднялись к моим волосам. — Пучок? Серьёзно?

Я кивнула, соглашая с тем, о чём она думала. У неё было твёрдое мнение по поводу пучка.

— Да, я сдалась.

— Слушай, мне нужно взять на прокат доску для сёрфинга для гостя, который поздно заселиться.