– Анета, окажете мне честь сопроводить вас на бал? – Карл поклонился, ожидая ее ответа.

Энн вздрогнула, пытаясь прогнать теплую волну, которая прокатилась по позвоночнику. Она думала, что ответить, пока не вмешался Маркус.

– Думаю, я пойду с ней как спутник. Во-первых, у вас есть приглашение «плюс один», так почему бы не воспользоваться этим и не взять больше подмоги?

– А во-вторых? – Энн была рада, что Маркус вызвался в сопровождающие, но в то же время она хотела пойти на бал не с ним.

– Во-вторых, ты должна мне услугу за то, что я просил у канадской стаи записи.

– Поддерживаю Маркуса, – решил Фауст.

– А я нет, – возразил Карл. – Они хотят, чтобы мы взяли все основные силы с собой. Возможно, бал лишь способ отвлечь наше внимание. Я изучил данные о карьере Берсе, которые есть в сети. Даже те крохи информации говорят, что в политике он не допустил ни одного ошибочного шага.

– Я знаю Алана Берсе, – проворчал Вильгельм, словно слова тянули из него насильно. – Он обратил меня. Берсе – один из тех вейтус, что избавились от первых упырей. Я бы хотел больше никогда не встречаться с ним, настолько он опасен и силен.

– Тогда возьмем только Маркуса и Яна, остальные займутся вооружением в замке, другие будут наблюдать за балом снаружи, – отрезал Дэниэль.

Кинских заметила, что Фауст был чем-то раздосадован и пытался это скрыть. Что-то тревожило его сильнее, чем нынешние проблемы. Глаза напоминали затянутое тучами осеннее небо, а с лица словно стерли все краски.

Стараясь не зевать, Энн нервно переступала с ноги на ногу. Она ощущала, как трясется тело после бессонной ночи. Конечно, зверь давал выносливость и силу, но после боя она хотела спать. Кинских провела словесное сражение, потому что и Карл, и Фауст отказывались отпускать ее из особняка. Однако ей требовался хоть недолгий сон, поэтому, заручившись поддержкой Маркуса и Луизы, она отстояла право спокойно отдохнуть хотя бы пару часов.

Энн шла по коридору к выходу, когда услышала разговор за одной из дверей, невольно заставивший ее остановиться.

– Дэниэль, я вижу, я знаю, что ты готовишь себя к некоему ритуалу. Поверни назад!

Всегда ленивый, с надменной хрипотцой голос Вильгельма сейчас звучал обеспокоенно.

– Боюсь, ты опоздал с нравоучениями, Вильгельм. Сделка заключена, и пути назад нет.

– Что ты пообещал Роули? Душу? Целый город душ? Что? – мистер Рот понизил голос, и Кинских поежилась от холода в нем.

– Это не твое дело, – жестко ответил Дэниэль.

– Ты понимаешь, какие будут последствия? Ты, который хранит равновесие между сторонами.

– Никто не знает, будут ли они вообще, потому что из небытия никогда никто не возвращался, – зло отрезал Фауст.

– Думаешь, она бы хотела вернуться? Нет! Она подарила тебе силу и ушла. Она хотела хотя бы в смерти стать свободной!

Дальнейших слов Кинских не разобрала, потому что голоса перешли на рассерженное шипение. Энн, тихо ступая, вышла из особняка, убедив себя, что не должна была это слышать, и что возвращение Лилит, которого так жаждет Фауст, не уничтожит землю.

Дневной сон не принес ни облегчения, ни отдыха. Несколько раз она просыпалась от кошмаров. В них Энн видела полчища низших, смерть близких людей и дядю, который хотел ее укусить.

Платье было приготовлено заранее, ведь она еще несколько месяцев назад собиралась идти на ежегодный бал в качестве приглашенной гостьи из уважаемого аристократического рода. Энн тогда предвкушала событие, радуясь возможности показать себя перед известными умами страны еще и как историка.

Кинских нервно поправляла светлые пряди перед зеркалом, которые самовольно выбились из легкого пучка. Черное, как тьма, платье из салона на Парижской улице, с первого взгляда влюбило в себя: корсет без бретелек, состоящий из плетеного кружева, и атласная пышная юбка до щиколоток. Шею украшало фамильное золотое колье с сапфирами. Поколебавшись, она все же надела и тонкую цепочку с распятием. На руке – родовое кольцо с гербом. Она подобрала туфли на удобной шпильке и сделала макияж, подчеркнув глаза и губы для маски. Маску должен был принести Маркус. Кинских нетерпеливо взглянула на часы и услышала звонок домофона.

Шварц тоже выбрал черный цвет. Рубашка, пиджак и брюки делали его элегантным, а черная, искусно выполненная маска волка придавала шарма. Он потрясенно рассматривал ее наряд, застыв в дверном проеме.

– Ты прекрасна, графиня. Позволишь? – Он продемонстрировал плоскую коробку.

– Конечно.

Маркус встал за ее спиной и аккуратно поднес маску к ее лицу. Энн наблюдала за ним в зеркальном отражении, пока он завязывал ленты. Аксессуар был выполнен из черного кружева с вкраплением крошечных бриллиантов. Маска легла на лицо, словно ажурная татуировка, делая зеленые глаза ярче, подчеркивая скулы и губы.

Маркус провел пальцами по ее оголенным плечам, при этом не отрывая взгляда от отражения в зеркале. Его губы тронула горькая улыбка.

– Что меня действительно беспокоит, так это ты и дряхлый упырь. Что между вами?

Энн фыркнула и закатила глаза, не собираясь отвечать.

– Мне не нравится, как он смотрит на тебя.

– Как? – насмешливо спросила Кинских. Эти мысли с некоторых пор посещали и ее, хотя Энн старалась прогонять их.

– Как будто ты его солнце.

– Неправда.

– У вас ведь нет будущего. Влколаки и упыри несовместимы. Подумай, что за жизнь тогда вас ждет.

Энн опустила глаза и отошла от Шварца, накидывая тонкий палантин на плечи.

– Дай мне шанс. Не отталкивай, прошу!

Маркус взял ее руку и поднес к губам, поочередно коснувшись каждого пальца. Энн заставила себя высвободить ладонь из плена и грустно улыбнулась.

– Нам пора. И, Маркус, я была потеряна, пытаясь всем угодить и что-то доказать. Теперь я готова потерять всех, чтобы попытаться найти себя. Я не хочу тебе врать ради приличий или недоговаривать, чтобы обнадежить. Ты мой друг, а я надеюсь остаться твоим.

Когда Кинских закончила, между ними повисла густая неловкая тишина. Они молчали не потому, что было нечего обсудить, а потому, что тишина, отрезавшая их друг от друга, кричала о многом.

– Возможно, ты еще передумаешь, графиня…

Машина въехала на территорию Пражского Града. Энн, съежившись на сиденье, судорожно проворачивала на пальце родовое кольцо, но из авто вышла, как и полагается истинной графине: с прямой спиной, отведенными назад плечами и надменно поднятым подбородком. Энн проводила взглядом последние лучи заходящего солнца, которые падали на королевский двор, зная, что едва они скроются за горизонтом, настанет время кровососов.

– Ты хорошо меня слышишь? – едва шевеля губами, спросил Маркус. Глава Ордена раздал всем устройство связи – маленький микрофон,