Шрифт:
Закладка:
Но в спальне отчетливо хлопнула дверь, звук чьих-то шагов привел меня в чувство. Неохотно повернув вентиль, я повязала поверх мокрой одежды полотенце и вышла к горничной. Лара как всегда шумно расставляла завтрак, но увидев меня, замерла, с занесенной над подносом сахарницей.
— Г-госпожа…
— Это похоже на аллергию или, может, болезнь.
Прикрыв рот, девушка не глядя поставила вазочку на стол и сделала шаг назад, разглядывая то немногое, но красноречивое, что не скрывало полотенце.
— Я не… знаю…
— Кажется, я испачкала постель, заменишь белье?
— Да, конечно.
Забыв про посуду, Лара бросилась к кровати, быстро стягивая простыню и пододеяльник. Она выглядела испуганной, в глазах явно читался ужас, но руки всё так же аккуратно и крайне отточено порхали над тканью, словно боясь ее лишний раз задеть.
Посмотрев еще раз в зеркало, я поморщилась от собственного отражения, стараясь не думать о том, как для придворных будут выглядеть полупрозрачные следы засосов и расчесов. Моё тело было словно поле боя, где в неравной схватке сражались похоть и кожные заболевания.
Подхватив скомканное белье, горничная остановилась у дверей и вновь повернулась ко мне.
— Вам бы к доктору. Возможно, это не все проблемы, с которыми вы могли столкнуться.
— Это ты на что намекаешь?
— Ни на что. Просто… ну… после некоторых связей последствия могут быть не только…
Не веря своим ушам, я позволила себе повысить голос.
— Каких связей?!
— Вы сами понимаете…
— Не-ет, ну-ка расскажи мне, что это за связи такие.
— Простите, не следовало это упоминать.
Лара, словно напуганная мышь, хотела было развернуться к выходу, но я успела подскочить к ней и поймать руку.
— Ты сама это придумала, или надоумили?
— Так… весь двор говорит о том, как вы по местной тропинке от казарм утром с синяками возвращались. Как раз с пересменой.
— Да ты что?
— Мужчины пытаются выяснить, с кем вы были, но пока никто не признался.
— «Пока»?
— Э-это же не значит, что у вас действительно что-то было, но кто-то может похвастаться или просто слух пустить. Для своих же.
— А мне с этим клеймом жить?
— Простите, но другие придворные дамы для таких разговоров и повода не дают. Может, вам лучше было бы переехать в отдельный дом? Для собственного спокойствия и спокойствия придворных.
Вспышка злости на горничную и на весь придворный свет быстро сменилась ощущением полной беспомощности. Как бы ни были глупы и жестоки языки, они были отчасти правы, я сама дала повод, хотя их никак не касались подробности моей личной жизни.
Было бы приятно разбить нос каждому болтуну или рот зашить, но едва ли мне кто-то позволит это сделать.
— Я и недели не прожила здесь.
— Тогда стоит быть осмотрительнее, вас легко подставить, вы чужая здесь, а король и королева не станут разбираться в сплетнях.
— Это ты меня так предостерегаешь?
— Вы помогли моей подруге на кухне, но это в очередной раз показывает, что вам тут не место.
Возможно я слишком привыкла жить в тени Блэквудов или незамеченной гостьей у Карвенов?
— Я поняла тебя. Иди.
Лара послушно поклонилась и выскользнула за дверь, оставив меня наедине с мыслями.
Руки потянулись за сухой одеждой. Сегодня по графику стояла встреча с Уной, мы хотели заглянуть в ее любимую пекарню, а после выпить кофе, пользуясь тем, что ей сегодня не нужно было встречаться с распорядителями праздника и родственниками. Редкое свободное время хотелось провести вместе, пока есть возможность, и пусть никто из нас об этом не говорил, но ситуация и без этого складывалась вполне очевидная. Наша интрижка, легкий роман существует, лишь пока не настал день свадьбы, пока принцесса имела хоть какую-то власть над своей жизнью и могла встречаться со мной или Морганом в попытке притупить собственное внутреннее опустошение.
В моей памяти навсегда отпечатался момент, когда Уна выпивала залпом бокал за бокалом в баре в надежде забыться. Вечер выдался бурным, я тоже не знала меры, и оттого еще отчаяннее оказалась наша взаимная симпатия. Она поцеловала меня первой, в конце танца прижав к краю сцены и повиснув на шее. Шла ва-банк, готовая принять и мою злость, и ненависть, но во мне не было ни того, ни другого.
В то время как Морган ластился и аккуратно, мягко, ненавязчиво занимал моё внимание и чувства, Уна ворвалась как ураган, как безумный поток нерастраченной любви и подарила мне ее столько, сколько могла успеть в этот короткий срок. У нее нет времени ждать и медлить, ее право желать закончится совсем скоро.
Что тогда будет со мной и с Морганом? Он же не оставит ее, не бросит, но… будет смотреть, как она тлеет в чужих руках? Слушать о том, как страшно ей входить в спальню?
Кто из них потеряет надежду быстрее?
Софи…
Я не могу перестать об этом думать, но стоит представить, как в груди всё холодеет, и бьет дрожь.
Ты принимаешь всё слишком близко к сердцу. Через это пройдешь не ты.
А какая разница?
Большая, у тебя в руках оружие и твоя обязанность убить Авеля. Всё, что вне этой задачи, будет иметь значение только тогда, когда переворот закончится и Каин займет своё место.
Хочешь сказать, что до этого времени мне и не жить вовсе?
Почему же? Жить, в свое удовольствие, не пугая себя страшным будущим и не цепляясь за лишние проблемы.
Они не лишние.
Конечно, но твои переживания потеряют смысл, если Каин отдаст приказ раньше, чем случится свадьба.
С некоторым недоумением я посмотрела в зеркало, будто надеясь там увидеть Ньярла. Он говорил удивительно правильные вещи, собственно, как и всегда. За эту хрупкую надежду можно было зацепиться, держаться за нее как за соломинку и надеяться на относительно лучший исход. Если таковой вообще мог быть.
— Спасибо.
Скинув мокрую одежду и распахнув шкаф, я быстро надела одно из старых платьев. Никто не должен был видеть расчесы, тем более вкупе с синяками, нужно было хоть немного подождать, пока слухи утихнут, не поднимать еще больше шума, но… Стоило мне застегнуть ворот, как новая волна мурашек прокатилась по телу. Ткань неприятно терлась о расцарапанную кожу еще больше раздражая ее и испытывая мои нервы на прочность.
Ничего, надо потерпеть совсем немного, потом либо привыкну, либо найду лекарство.
Это не нормально, Софи.
Я
