— Твой папа… — севшим голосом повторила Рика. — Он действительно виновен?

Она не знала, почему задала этот вопрос. Миши будто и не слышал её слов.

— Папа был хорошим человеком. Ты мне веришь? — прошептал мальчик, не сводя настороженного взгляда с алтаря.

— Д-да… Да, конечно.

Скользкая правда скрывалась где-то здесь, за рассеянными фразами призрака. Эрика чувствовала, что истина может быть более неприглядной, чем кажется на первый взгляд.

— В один день папочка пришёл сам не свой, — продолжил рассказывать Миши. — На нём лица не было… Ни улыбки, ни доброго взгляда. Он… Заперся на чердаке. А на утро пошёл в полицию и признался в убийствах.

Часть свечей в комнате мгновенно погасла. Рика вздрогнула, ощутив потусторонний холодок, оставляющий испарину на коже. По дому ходили тёмные тени… Они бормотали, ругались, шептали скользкие обвинения.

Эрика как наяву увидела Миши, который свернулся калачиком и с головой накрылся одеялом. Но мерзкие голоса находили его и здесь.

— Мы с мамой не верили. Никто из нашей семьи не поверил. Но папа показал полицейским сарай, в котором хранились все… Все фотографии. Там были… Вещи тех бедных девушек.

Свечи продолжали гаснуть, нагоняя тревожность. Рика смотрела на мальчика и видела хрустальные слёзы, застывшие в его поблекших глазах.

— Отца признали виновным. Его приговорили к казни через повешение. Люди заставили нас… Заставили семью смотреть на то, как исполняется приговор. И мы смотрели. Понимаешь, Эрика? Я видел, как у папы переломилась шея.

Именно тогда она услышала хруст. Натужный треск костей и гул толпы, обращающийся в звериный лай. Все свечи погасли, кроме одной… Той, что осталась на алтаре.

— Но я знал… Да, конечно, я кое-что знал, — мягко проговорил Миши, обращаясь к пустоте. — Никто, кроме меня, и не мог знать…

Мальчик мелко задрожал и закрыл лицо руками. Эрика несмело коснулась его ледяного плеча и, игнорируя собственный страх, обняла Миши. Этот ребёнок будто всё тепло из неё высасывал. Наверное, Масаору бы сказал, что она поступила глупо, но…

Рика хотела ему помочь. В одиноком, растерянном мальчишке она увидела себя саму. Когда родители умерли, Эрика тоже…

Плакала. Не понимала. Искала виноватых. Даже бабушку обвиняла.

С горькой правдой сложно смириться. Некоторые предпочитают прятаться во лжи всю сознательную жизнь. Но был ли таким Миши…?

— Что ты узнал? — ласково спросила девушка, отодвинувшись от мальчика.

— Папа не мог их убить. Точно не последних двух… Мы с ним… Любили рыбачить, понимаешь? В бурной реке ловили рыбу… Это была наша маленькая тайна. Мы никому об этом не говорили, даже маме.

Эрика вскинула бровь. Ей вдруг стало особенно неспокойно в подступающей тьме комнаты. Огонь свечи отчаянно трепетал, показывая лики голодных обитателей бездны.

В этом доме много зла. Его действительно много… Оно лапками многоножек по стенам перебирает, под полом слизнем двигается, оставляя след.

— Я всё не понимал… Почему папа взял на себя вину? Я-я не… Не мог понять…

Зубы мальчика застучали. Скрежет по соседству стал почти невыносимым. Свеча норовила догореть.

— Но на казни… Когда шея папочки переломилась… Я наконец понял. Посмотрел в глаза настоящему убийце.

Дыхание Эрики прервалось. Она чувствовала, что разгадка здесь, в нескольких последних словах мальчика. Но Миши вдруг замер, как испуганный кролик. Взгляд его оторвался от алтаря и заметался по комнате.

— Н… Нет… Нет-нет-нет! Пожалуйста, только не снова, не надо! — закричал маленький призрак.

Свеча погасла. Хруст костей заполонил пространство, отдаваясь проклятым звоном в ушах. Эрика схватилась за голову и прижалась к полу, дрожа всем телом. Ужасающая пытка прекратилась спустя вечность (никак не меньше).

Из носа Рики хлестала кровь, но Миши… Миши снова пропал. Она увидела заколку, оставшуюся на алтаре.

Девушка вцепилась в неё, с трудом поднимаясь с пола. Её голова кружилась… Состояние было настолько плохим, будто Эрика только что марафон пробежала без всякой подготовки.

Теперь у неё был выбор. Заколка при себе, а значит — можно смело убираться прочь из дома, где обитает зло. Но…?

«Нужно ли?» — мысленно спросила Эрика. Честно говоря, у неё не было даже малейшей привязанности к этому месту. Хотелось сжечь его дотла, придать огню каждую частичку. Однако… История всё ещё не была завершена. И ей казалось, будто Миши никогда не обретет покоя, если она сейчас уйдет.

«Замкнутый круг из бесконечной лжи и боли. Обвиняющий призрак, несчастные девушки, маленький Миши… Все они заперты в этом отравленном месте. Похоже, я должна дойти до конца и узнать правду. Тот, кто обрёк на вечные страдания жителей Аонаки… Тот, кто опустошил деревню. Я должна посмотреть ему в глаза»

Масаору бы назвал её порыв чертовски глупым, но таковы уж люди. Глупые, эгоистичные, эмоциональные… Эрика понимала. Эрика и сама такая. Её ведь даже не смелость, чистое упорство вперёд толкает.

«— Если повернуть назад в самом начале — об этом ещё можно забыть. Но если повернуть назад в конце… Ты никогда об этом не забудешь» - так однажды сказала бабушка Рики.

Девушка нервно усмехнулась, оглядываясь на выход из комнаты. Она стерла рукавом кровь с носа, аккуратно подцепила заколкой рыжие волосы и, наконец, сделала шаг вперёд, обратно в коридор.

Предчувствие упорно толкало в спину. Это место больше не оставило для неё загадок, теперь всё лежит на поверхности. Коридор стал короче, многочисленные двери исчезли и в конце виднелась лишь одна…

Кривая надпись «НЕ входить» побуждала проигнорировать это предупреждение.

Эпизод 8

Раздражающее тиканье часов врезалось в сознание, дополняя скудную обстановку комнаты. Здесь было пыльно и мрачно: плотные шторы задёрнуты на окнах, стены обвешаны старыми плакатами, стол завален учебниками, и лишь маленькая электрическая лампа разгоняла заплесневевший сумрак.

Эрика нерешительно остановилась на пороге. Подавляющее спокойствие комнаты тревожило её, заставляя уцепиться взглядом за любую «неправильную» деталь. В углу притаился манекен. Именно он нервировал сильнее всего своим безжизненным взглядом. А потом его зрачки двинулись.

Рика уловила движение почти инстинктивно, и от этого волосы на её затылке встали дыбом. Животный страх хлестнул в районе поясницы, напоминая о бесспорной опасности заброшенного дома.

Манекен двинулся, разминая руки. Он всё больше обретал человеческие (призрачные?) черты, становясь полноправным хозяином пыльной комнаты.

— Простите, что сразу не поздоровался, — вздохнул дух, — нечасто сюда гости захаживают. Я, честно говоря, привык сливаться с интерьером. Так ведь намного проще существовать.

Эрика подавила собственный писк и неуверенно улыбнулась:

— Д… Да, конечно. Извините, но… Кто вы?

Тусклый свет лишь отчасти освещал его лицо. Молодой мужчина стоял к ней вполоборота, но даже так можно было обнаружить очевидное сходство с маленьким Миши. Однако, он совсем не походил на отца мальчика. На вид ему было не больше двадцати лет…

«Стоп!» — Эрика попыталась вспомнить ту фотографию, но лица на ней причудливым образом смазывались, запутывая ещё сильнее.

И лишь тоненький голосок из прошлого всплыл в распалённом рассудке:

«— Я бы хотел познакомить тебя со своей семьей… Знаешь, у меня лучшие мама и папа. Мама не очень хорошо готовит, но у неё красивый голос. Когда она поёт — заслушаться можно! А папа… Папа на все руки мастер. Ещё у меня есть брат! Самый умный брат в мире»

— Я тут живу. Или, правильней сказать… Жил? — парень пожал плечами, опираясь на стол.

Эрика и подумать не могла о том, что кто-то из семьи Миши по сей день остался в заброшенной Аонаке. Но почему…?

— А где ваши… Мать и отец? — осторожно спросила девушка, решив не отходить далеко от выхода.

— М-м-м… Папу казнили за преступления, — будничным тоном сообщил он, — а мать… Угасла от горя. Думаю, она по сей день ищет нашего отца.

Рика опустила взгляд, ощутив лишь невыразимую печаль за отчаявшуюся душу.

— Я Танэ, — представился призрак. — А вы… Вы не встречали моего младшего брата Миши?

Её первый порыв был весьма естественным: рассказать правду о том, что они с маленьким призраком лишь недавно виделись. Но следом пришли подозрения… Они нашептывали сомнения поучительным тоном Масаору. Стоит ли безоговорочно верить