— Le vent, — снова сказала Джет, лежа в темноте.

— Что ветер? — спросил Алекс, откинув с ее лица прядку волос, черную, как смоль. Потом мягким, ласкающим движением провел кончиками пальцев по ее гладкой щеке.

— C’est mаl[4], ужасный ветер.

— Все ветры когда-нибудь выдыхаются, — сказал Хок. — Наверное, с людьми происходит то же самое.

— Где ты живешь? — спросила она.

— В Лондоне и его окрестностях. А ты?

— У меня квартира в Париже. На авеню Фош.

— Шикарно.

— Это не твой номер, — Джет скатилась с него, легла на спину и закурила. Ее темные глаза мерцали в отблеске горящей сигареты.

— Да? С чего ты взяла? — спросил он, в его ярко-голубых глазах плескалась улыбка.

— Я не вижу ни зубной щетки, ни бритвы, — задумчиво произнесла Джет, выдохнув в потолок струйку пахучего дыма. Хок внимательно ее разглядывал. Ему нравилось думать, что он хорошо умеет читать по глазам, и весь день он пытался прочитать в глазах Джет хоть что-нибудь. Безуспешно. Ее глаза были чернее ночи, непроницаемы и непостижимы.

— А! Так вот в чем дело, — сказал он.

— И имя на карточке на входной двери. Оно написано от руки. На карточках, которые консьерж дает гостям отеля по прибытии, имена выгравированы.

— Виновен — признаю.

— Ты медвежатник? Кажется, это так называется?

— Да что ты, милая! Я ненавижу медведей, — сказал Хок, свесив длинные ноги с кровати. — Ну, и потом, они не разрешают держать животных в отеле.

— Куда ты?

— На террасу. Нужно кое-что проверить. У меня знакомый собирается вечером сесть на корабль, отплывающий в Шанхай. Я должен убедиться, что он на него не попадет.

— Не смею вас задерживать, мистер Хок.

Алекс не стал тратить время на поиски рубашки и брюк. Он просто накинул на плечи смокинг, прихватил армейский бинокль с резиновым покрытием, болтавшийся на ручке двери, и выскользнул через стеклянную дверь. Приставив бинокль к глазам, он увидел бушующее море. Капитан Хок знал, что плохая погода в этой части света не редкость.

Здесь Средиземное море как бы проходит сквозь игольное ушко: всего пятнадцать миль водной глади отделяют город Сеуту в Северной Африке от гибралтарской скалы в Европе. В древности скалы по обеим сторонам пролива называли Столпами Геркулеса. За ними был хаос — там скрывался темный и призрачный океан, который называли Mare Tenebrosum[5].

Сегодня на улице тоже мрачновато, подумал Алекс Хок и улыбнулся. Какая-то часть его натуры благоволила к плохой погоде. Солнечные дни на юге Франции шли по десять центов за дюжину, потому что их было слишком много. И Хок был рад смене пейзажа и его драматической направленности. К тому же плохая погода поможет слегка приструнить любителей подглядывать. Его задача на сегодня была весьма незатейливой — банальное освобождение заложника. Но последствия провала этой операции могли быть катастрофическими.

Он перевел бинокль на запад и быстро нашел то, что искал среди огромного количества величественных яхт, рыбацких лодок и целого леса торчащих мачт парусников — старую ржавую посудину под названием «Звезда Шанхая». Она прибыла из Касабланки и теперь отправлялась из Канн в Аден, а из Адена в Рангун. Два дня назад Хок узнал, что на ее борту насильно удерживали американского гражданина, агента ЦРУ, чья жизнь висела на волоске.

— Алекс? — позвал из темноты спальни голос Джет. И по-английски, и по-французски она говорила с певучим китайским акцентом. Долетающие до него слова звучали, как легкое позвякивание колокольчиков.

— Извини, — сказал Алекс, перекрикивая ветер и одновременно внимательно изучая горизонт в бинокль. — Дай мне еще минутку, дорогая. Выпей пока шампанского. Оно в ведерке возле кровати.

Яхта «Блэкхок» стояла на якоре в полумиле от входа в порт. С виду она ничем не отличалась от других игрушек богатых людей, которых в порту Ривьеры было предостаточно. На самом же деле это был маленький боевой корабль, хорошо замаскированный на судоверфи в Голландии под прогулочную яхту.

Столь необычное имя было выбрано для яхты неспроста. Алекс назвал ее в честь своего печально знаменитого предка, английского пирата Блэкхока. Джон Хок родился в Плимуте, первый раз вышел в море юнгой на корабле пользовавшегося дурной славой «Ситцевого Джека» Рэкхема. Много лет спустя Ситцевого Джека повесили за пиратство в Порт-Рояле. Юный Джон Хок, к тому времени уже отличившийся героическим поведением и потрясающей удачей, был единогласно избран новым капитаном пиратского судна.

— Кому принадлежит море? — любил спрашивать он.

— Блэкхоку! — хором отвечали ему матросы.

Так его стали называть для краткости — Блэкхок, или Черный ястреб. Он орудовал в Карибском бассейне, где с одобрения колониальных властей Ямайки грабил испанские суда. Его отчаянная банда получила прозвище «Братья побережья». Золото и товары стоимостью в десятки миллионов фунтов, спрятанные пиратами, и по сей день покоятся где-то на скалистом побережье острова, который когда-то назывался Эспаньолой.

Фортуна благоволит быстрым. Таков был девиз молодого капитана пиратов, и он старательно ему следовал. У Блэкхока были легкие шлюпы, изготовленные по специальному заказу в порту его родного города Плимута, способные без труда догнать любой, даже самый быстрый корабль. Когда он садился на хвост какому-нибудь паруснику и нагонял его на своем судне «Мщение», пассажирам и команде оставалось лишь просить прощения у Господа Бога за грехи и готовиться к встрече с Создателем.

Яхта весь день плыла с Корсики в Канны и встала на якорь в назначенное время, сразу после заката. Алекс Хок поговорил с начальником службы безопасности Томом Квиком и приказал погасить все огни на борту яхты. С террасы отеля темный силуэт яхты напоминал огромный необитаемый остров совсем близко от берега.

«Звезда Шанхая» прибыла в Канны надень раньше. Хок, наблюдал за суетой на ее борту, но ничего интригующего не заметил. Сейчас она была пришвартована у низкого узкого волнореза, который начинался у восточной оконечности порта и, делая плавный изгиб, выходил в открытое море. После беглого осмотра Хок удивился, как эта посудина вообще еще держится на плаву. Что, черт возьми, они на нее грузят? С виду напоминает большие куски отполированной стали бочкообразной формы. Судя по документам, какие-то агрегаты с завода «Рено». Корабль низко сидел в воде, носовая часть была слегка опущена. На палубе находились несколько еще более массивных стальных колец в форме буквы «о», закрепленных ярко-оранжевым брезентом. С виду вполне безобидно.

Согласно портовому расписанию «Звезда Шанхая» должна была простоять на рейде еще час. Но расписание во французских портах не всегда соблюдалось. Так что в любом случае