гордости. Он сидит в широком зеленом кресле, наслаждается жизнью и молчит. Как назвать это состояние флегматичного самодовольства, когда ты только что получил Нобелевскую премию? Герхарт Гауптман описывает его вечером в своем дневнике, внимание: «пассивная производительность». Да уж, у нобелевских лауреатов есть чему поучиться.

Предстоящий столетний юбилей в Бреславле повсеместно активизирует производительные силы – например, у баронессы Густль фон Блюхер из Дрездена. Остается загадкой, как же так вышло, что именно в том месте, где Август Сильный основал «Общество борьбы с трезвостью»[3], ее обуяла идея открыть рядом с будущим памятником Битве народов в Лейпциге «приют для трезвенниц». Она шла к своей цели с завидной трезвостью. Она написала высшим придворным чинам всех коронованных особ, говоривших по-немецки в 1913 году (а их было изрядное количество), и попросила пожертвовать средства на строительство этого профилактория для молодых матерей. Положительный ответ поступил из Пруссии: ее величество императрица и королева сообщила из Берлина, что хочет внести 300 марок. А в Вюртемберге был скептический настрой: «Хотя их величество и признают добрые намерения инициаторов, – говорится в письме от 12 февраля, – их высочество не могут проявить солидарность с идеей предприятия и ее воплощения». Ибо: «мировоззрению их величества противоречит столь очевидное объединение под одной крышей патриотического события и устройства приюта для трезвенниц». Это называется дипломатия. Проще говоря: уважаемая баронесса фон Блюхер, такая дурацкая идея могла прийти в голову только под градусом.

А сейчас одна из самых невероятных историй этого невероятного года: 13 февраля клоун, огнеглотатель, эквилибрист и весельчак Отто Витте становится королем Албании (по словам самого клоуна, огнеглотателя, эквилибриста и весельчака Отто Витте, которые пока никто не опроверг). Но обо всем по порядку. Добропорядочный бюргер Отто в замечательном хаосе балканской войны сделал себе имя в турецкой армии под именем Йозефа Йоппе – в качестве офицера и тайного агента. И вот он отправил две липовые телеграммы, в которых сообщал о скором прибытии в Тирану принца Халима Эддине, племянника последнего султана, потом взял напрокат в костюмной лавке в Вене сногсшибательный восточный наряд (There is a Kingdom, there is a king, как спел бы Ник Кейв). У Отто Витте были чертовски черные волосы и роскошные усы турецких масштабов, так что он вполне мог сойти за качественного Халима Эддине. И вот, великолепно одетый и причесанный, он прибыл к верховному главнокомандующему турок в Албании, генералу Эссаду-паше. Его обширные знания о наступательных планах сербов, которыми он обзавелся, будучи турецким шпионом, произвели большое впечатление. Он принял парад и уверенным тоном раздал указания. Это произвело большое впечатление на Балканах. Солдаты с энтузиазмом следовали за ним, а генералы стали вынашивать план: поскорее объявить так называемого принца Халима Эддине, то есть нашего знакомого Отто Витте, албанским королем, пока западные державы не решили, чей это трон. И вот ранним утром 13 февраля Эссад-паша объявил Отто Витте «королем Албании», на церемонию пригласили несколько албанцев, которые преданно ликовали и размахивали своими пестрыми тряпками, а военный духовой оркестр исполнил марш. Новоиспеченный король немедленно отправился в Тирану, где ему приготовили дворец. Ввиду срочности дела не было никаких чиновников, зато албанцы сумели собрать королю на ночь гарем из одиннадцати красавиц. «1913» – на самом деле книга о любви, так что и Отто Витте из берлинского района Панков тоже по полной программе насладился четырьмя из тысячи и одной ночи. Наутро пятого дня в Тирану поступила телеграмма из Константинополя, от настоящего принца Халима Эддине, который в бешенстве сообщал, что под его именем короля изображает жулик.

Он телеграфировал, что прибудет сегодня же и свергнет самозванца с трона. И вот на рассвете 19 февраля король Отто Витте бежал из своего гарема и своего дворца, выбросил в реку свой наряд, так и не заплатив за прокат, и стащил у какого-то крестьянина простую рубаху. После пятидневного правления он спешно добрался до побережья своего королевства. В Дурресе он проник на австрийское судно, которое должно было переправить его в безопасное место. И переправило именно в такое место. Потому что в Австрии Витте после всех его рассказов объявили душевнобольным и поместили в психиатрическую клинику. Однако вскоре в газетах появились фотографии Отто в Тиране, и пациента немедленно выписали как выздоровевшего. В свой немецкий паспорт он потребовал внести запись: «Бывший король Албании». Порядок есть порядок. В 1925 году, после смерти Фридриха Эберта, он выставлял свою кандидатуру на выборах президента Германии, но на этот раз потерпел неудачу.

Ранним вечером в начале февраля, в Лиссабоне, внезапная гроза застает поэта Фернандо Пессоа по пути домой. Он бежит впотьмах к своему дому на Руа-де-Пассос-Мануэль, 24, третий этаж налево, и на бегу в нем рождаются строки поэмы «Отречение». Он скидывает мокрую одежду, садится за стол и пишет: «Мне кольчуга – ненужный заслон; / Шпор последний бессмысленный звон / На холодных раздался ступенях, / Тело дышит без пышных одежд; / Матерь – ночь, только душу утешь, / Словно дня уходящие тени[4]». Дня уходящие тени… Какие строки.

Рихард Демель, самый знаменитый немецкий поэт в 1913 году, которого ценили и Томас Манн, и Герман Гессе, и Арнольд Шёнберг, публикует новые стихи – «Прекрасный безумный мир». Это идеальное заглавие к 1913 году. А к Рихарду и его прекрасной жене Иде мы еще вернемся. Погодите. Это я непременно должен рассказать!

А сейчас давайте ненадолго переберемся в Вену, в один из центров прекрасного безумного мира. Субботним вечером 15 февраля на семинаре Зигмунда Фрейда обсуждаются темы «Бисексуальность / невроз и сексуальность / интерпретация снов», то есть всё как надо. На неделе Фрейд с 8 до 9 и с 17 до 19 принимает больных, а по вечерам в среду и субботу у него на семинаре собираются последователи, чтобы заниматься изучением глубин психики. С конца 1912 года это общество блестящих мужчин, видных венских терапевтов и теоретиков посещает одна необычная женщина – Лу Андреас-Саломе. Она носит на поясе два замечательных скальпа – Ницше и Рильке. Они оба стали жертвами ее искрометного ума, блестящей независимости и глубочайшего упрямства. И вот теперь великий Фрейд был в шаге от того, чтобы рухнуть в эту пропасть вслед за ними. Например, 15 февраля она говорит такие любопытные вещи: «И аскетичным, и порочным в принципе может быть только мужчина, а женщина (дух которой есть ее пол, а ее пол есть ее дух) способна на это лишь в той степени, в которой она избавляется от своей женской