- Опомнись, Оксана. Я с утра до ночи на работе уже несколько лет, - одёрнул Артемий. Я не сдавалась:

- Президент Билл Клинтон ещё в девяностых поимел молодую стажёрку Монику Левински прямо на рабочем месте в Белом Доме. Причём его жена Хилари пребывала в это время где-то в соседних кабинетах.

- Я тебе уже говорил и ещё повторю: нет у меня никого, я в больницах почти год провалялся, потом восстанавливался, уехал в США и здесь навёрстывал по дипломатической линии.

- Неужели только по дипломатической?.. Связаться с тобой можно лишь от безысходности, Завельский, поэтому охотно верю, что тебе не найти никого для дела посерьёзнее, чем секс на пару вечеров. Поскольку человек ты весьма непорядочный, предупреждаю сразу же: консульские дела, официальные визиты и все обязанности - пожалуйста; но за рамками этих мероприятий у каждого своя жизнь.

- Жить-то всё равно вместе придётся, - помолчав, напомнил Артемий.

- Это я как-нибудь стерплю. Ты вот лучше скажи: какие выплаты мне полагаются? Пятнадцать тысяч долларов в месяц меня бы устроили, - спокойно сказала я. Завельский засмеялся:

- Какая ты стала, Оксана. Палец дай - руку откусишь. Ничего, что ты будешь жить в особняке, который снимает консульство, и тебе не придётся ни копейки тратить на аренду - что поможет откладывать на высшее образование для Валентина? Моя цена - десять. Десять штук баксов в месяц. Впрочем, я могу платить и пятнадцать... - добавил он; и тут же, уловив моё заинтересованное молчание, с ухмылкой шестилетней давности пояснил:

- Если будешь со мной спать.

Глава 6. Оксана. Плохой человек в Шерман Оукс.

Когда Завельский прибыл в Лос-Анджелес на заселение, выяснилось, что в наше распоряжение предоставляют дом в Шерман Оукс - к огромной радости Валентина. Малыш так ликовал, что его, к счастью, не особенно интересовало, почему мы туда переезжаем. Ну, к какому-то дяденьке жить - значит, к дяденьке. Главное, что рядом с Касл-парком, и у него своя комната с видом на горы, окружающие долину Сан-Фернандо. А ещё на территории есть собственный бассейн - вот раздолье-то, красота! Резвись до упаду.

Правда, встретившись с Завельским впервые после нашей регистрации, Вэл всё же устроил своему горе-отцу и фиктивному мужу горе-матери небольшой тест. Мой мальчик бегло поздоровался и строго спросил, удивив нас обоих:

- А вы знаете, как пишется слово "здравствуйте"?

Завельский послушно произнёс слово чётко и по слогам. Вэл оценивающе оглядел его с головы до ног, потом милостиво кивнул:

- Правильно. А то мама говорит, лучше не общаться с дураками.

- Я не дурак, - на всякий случай оправдался Завельский. Хорошо хоть, сын не унаследовал характерные черты его внешности, - можно не бояться разоблачения...

- Вижу, что не дурак, - продолжал малыш, уверенно вышагивая по саду вокруг дома и осматривая каждый уголок. Мельком поглядывая на взрослых, он сказал Завельскому, как нечто само собой разумеющееся:

- Вы похожи на большую жабу.

- Надо же, - Завельский был ошеломлён, мне аж смешно сделалось. - Неужели настолько неприятный?

- Да нет, - успокоил мальчик. - Мама тоже похожа на большую жабу. Мне нравятся жабы. Они на самом деле умные, добрые, милые. Просто не все это видят.

Завельский непонимающе посмотрел на меня. Я сейчас не могла не думать о том, что было бы, если бы до этого возраста мы дорастили сына вместе, если бы были сейчас семьёй; не могла не представлять этого, картинки сами вставали перед мысленным взором. Тем не менее я взяла себя в руки и пояснила:

- С тех пор, как он узнал о разнице между жабой и лягушкой, он увлёкся жабами. У него есть две книги про жаб; он знает, какие виды существуют, как они выглядят, кто в красную книгу занесён, кто где обитает, какие повадки... Как некоторые ребята увлекаются динозаврами, ты знаешь. Жаба - на самом деле комплимент.

- Вы не бойтесь, - вдруг хитро прищурился Валентин. - Не маленький, всё понимаю. Можете спать со включённым светом. Я не стану смеяться.

- А с чего ты взял, что я боюсь темноты? - Завельский окончательно растерялся, а я внутренне ликовала: лихо мой малыш его на место ставит! Но радоваться мне пришлось недолго - пока сын не приободрил:

- Всех этих чудовищ на самом деле не существует, вы не пугайтесь. Когда страшно, то боишься спать один. Взрослые тоже боятся... просто не признаются, стыдно. Поэтому приглашают друг друга и спят вдвоём. Я это давно понял. Даже мама боится. У неё в комнате иногда ночью свет горит. А спать не с кем, вот и включает. Если вдруг кошмары будут сниться - вы быстрее включайте свет и бегите ко мне. Я помогу.

- Да с чего ты взял, что я... - Завельский запнулся на полуслове и закончил фразу иначе:

- А детей тогда зачем одних ночевать в комнате оставляют? Взрослые друг друга к себе зовут, а детям - в одиночку? Где же справедливость?

Валентин подумал.

- Начинать тренироваться нужно с детства, - сказал он со вздохом. - Это во всём. Так проверяют, вырастет ли кто-то, кто не будет бояться чудовищ.

- Видишь, - тихо сказал Завельский и легонько толкнул меня локтём. - Мне страшно спать одному; не могла бы ты прийти ко мне в спальню? Сын не испытает никакого потрясения, отнесётся с пониманием. Он сам сказал. Умнейший малыш. Кем, ты говоришь, работает его отец? Программистом? Вэл, хочешь стать программистом? Как папа?

Вот это удар под дых. Я думала, упаду в обморок; Валя остановился, снова придирчиво осмотрел "дядю":

- Вы знаете моего папу?

- Так. Одну минуточку. Не смущай ребёнка, - я отвела Валю в сторону и тихо шепнула:

- Артемий расстроится, если узнает, что твой папа уехал. Сегодня он видел Егора и решил, что это твой папа. Может, подтвердишь ему, чтобы не огорчать ещё больше?

- Наврать? - удивился Артемий. - За враньё наказывают.

- Но иногда бывает и ложь во благо.

- Что это - ложь во благо?

- Это хорошее, доброе враньё. Например, чтобы человек не переживал... А то будет Артемий переживать за тебя - сам же видишь, какой он ранимый и впечатлительный. Даже признался, что боится спать один, свет включает ночью...

- Понятно, -