Но хуже всего, когда при этом у тебя есть писательский дар. И тогда резкие, честные, изобличительные слова яростно льются на бумагу, толкаются и безудержно кричат, стремясь поведать миру свою правду. И неважно, что эти слова написаны под другим именем. Они уже накрепко вбиты в бумагу чёрной, как несмываемый гудрон, краской, растиражированы на всю страну… И радость от облегчения души быстро сменяется ужасом.

Человечка, посмевшего куснуть Корпорацию, находят в два счёта. Увольняют по щелчку пальцев, швыряют из офиса вон, а потом…

Ты видишь, как гудящее пламя жадно пожирает твой дом. Как пылает семейная библиотека, в которой, беззвучно крича, заживо горят Брэдбери, Уэллс, По и сотни других с детства любимых друзей… Ты кричишь вместо них, а после – просто тупо стоишь, чувствуя, как маленький сын, дрожа, цепляется за твою ногу и плачет, видя, как в пламени гибнет его пластиковый Ти-Рекс.

Пожарные приезжают лишь тогда, когда обугленная постройка рушится вконец, точно Дом Эшеров. Полисмен нехотя слушает твой сбивчивый рассказ, морщится при словах про нашумевшую статью и месть больших боссов… Статья? А, так вы тот самый?.. Ну да, ну да… И он, и ты уже знаете, что Корпорация с лёгкостью выкрутилась. Подумаешь, статья… Всего лишь клевета от очередной бездарности…

Дальше – хуже.

Ты чудом спасаешься от машины, промчавшейся от тебя на волосок. Едва успеваешь выручить жену, на которую нападают в тёмном переулке, вырываешь из рук похитителей ревущего сына…

И внезапно ты понимаешь. Всё-всё понимаешь.

В этой стране преданность продаётся и покупается. В этой стране не помогут обличительные статьи. В этой стране тебе не уйти от кары.

***

Леонард вздрогнул. Отвёл руки от лица. Блуждающий взгляд уткнулся в приколотый на стене рисунок Австралии: контур континента, по которому скачет гигантский кенгуру.

Австралия. Да.

Всё равно, что другое измерение.

Леонард приложился к бутылке, но вкуса не почувствовал; к горлу подступила внезапная желчь.

Они там. А он – здесь.

Леонард отлично помнил, как снимал последние накопления со своего счёта. Обнимал дрожащую, бледную Мэри и растерянного Дугласа, обещал, что напишет новых рассказов, подкопит денег и скоро приедет туда, к ним… И прятал глаза, понимая, что отчаянно врёт.

Он сбежал из вечно дождливого Сиэтла в солнечный Лос-Анджелес, арендовал ветхий домик на окраине города, изменил внешность и мучительно пытался снова начать писать… Но выходило из рук вон плохо, Австралия с каждым днём становилась всё более зыбкой и призрачной, а он… Он всё больше чувствовал, что сегодня-завтра будет мёртв.

«К чему такая обречённость? Выше нос, Лео!» – попытался подбодрить его внутренний голосок.

Леонард печально усмехнулся, и голосок стих.

Нет, от этого не скроешься. Неспроста же его сегодня потянуло на кладбище, посмотреть, как там дядюшка Рэй…

«Если выживу, – мелькнула вдруг безумная мысль, – пришлю на могилу венок из одуванчиков. Интересно, в Австралии растут одуванчики?..»

Вечер, сотканный из лавандовых теней, давным-давно перешёл в густо-лиловую ночь. Леонард Хафф поцеловал фотографию близких и, сдёргивая на ходу галстук-удавку, устало побрёл спать.

Вскоре в доме погас свет.

В тот же миг из кустов у забора выдвинулись трое.

***

Найти. Уничтожить. Замести следы.

Задача была простой. И, как все простые задачи, решалась быстро.

– Лэнс – на стрёме, Битти – за мной, – скомандовал Экельс, беззвучно шевельнув обветренными губами. Узкое рыло пистолета с глушителем уже торчало из его руки.

Калитка мягче мягкого повернулась на смазанных петлях. Двое нырнули в сад и, крадучись, двинулись к дому сквозь плотную, будто сгусток лакрицы, темноту…

Резкий щелчок. Остановка.

– Битти?..

Молчание. Потом – неуверенный шёпот:

– Там… Вроде есть кто-то.

Новый щелчок. Нет, скорее, пощёлкивание: металлическое, странное, словно поблизости заработал гигантский садовый секатор.

Опять тишина. Следом – лёгкий гул, шипение – точно бекон швырнули на раскалённую сковородку. И вдруг – низкое, полное угрозы, ворчание.

– Пёс это, – сквозь зубы выплюнул Экельс, заметив шевелящуюся у порога фигуру, горящие в темноте глаза. Секунда – и залает в голос.

Что ж, придётся потратить пулю.

Экельс спустил курок, уже видя, как свинцовая пчела с чмокающим звуком вылетает из дула, чтобы смертельно ужалить…

…То есть должна вылетать из дула.

– Какого…

На пороге дома уже ни души. Экельс зло встряхнул пистолет, завертелся на месте в поисках пса…

…И краем глаза различил быстрое, зеленоватое свечение, которое пронеслось совсем рядом.

Слабое пофыркивание за спиной.

Резкий разворот на сто восемьдесят градусов, до боли в костяшках стиснутый пистолет…

И никого.

– Где чёртов пёс?! – прошипел Экельс – и внезапно заметил, как тихо, оцепенело стоит Битти.

Взгляд его был прикован к крыше.

А с неё, крепко расставив восемь паучьих лап, на него глядела невообразимая тварь.

В неверном свете луны её шкура блестела медью, сталью и бронзой, глаза-кристаллы сияли, как зелёно-синий неон. Миг – и из морды выдвинулась четырёхдюймовая игла. Второй – с кончика иглы сорвалась дымящаяся капля. Третий – металлический монстр прыгнул. И полетел.

…Крик застывает в горле, точно пули – в стволе, душит, нестерпимо душит его изнутри. Лёгкая, словно дым, тварь приземляется прямо на застывшего Битти, и жало-игла точным движением пробивает кадык…

Что произошло дальше, Экельс уже не видел. Какой-то инстинкт заставил его повернуться вокруг своей оси и начать бежать, улепётывая изо всех сил, как уже улепётывал стоявший на стрёме Ленни… И понимая безошибочным, нутряным чутьём: эта ночь станет последней, если на него, бросив жертву, станет охотиться механический пёс.

***

В боку жгло так, словно его припечатали раскалённым прутом, из горла то и дело вырывались сиплые стоны. Всхлипывая, он петлял по извилистым улочкам, как очумевший заяц, и клял почём стоит свою работу.

Добраться до съёмной квартиры, вихрем собрать манатки – и бежать. Чёрт с ними, с деньгами, чёрт с Битти и Экельсом! Он не подписывался воевать со сверхъестественным!..

Лэнс пулей ворвался в знакомый подъезд, забухал башмаками по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки.

Чёрт с этим Лео Хаффом! Найдутся другие заказы, другие деньги. А сейчас – бежать, бежать…

Ключ проехал мимо замочной скважины, провернулся с третьей попытки – и Лэнс, мелко хихикая от пережитого, ввалился в тёмную прихожую, закрыл на все замки дверь…

…И услышал, как за спиной кто-то откашлялся.

Ноги подломились, голос мигом дал петуха:

– Что? Кто здесь?!

Тишина.

Кулак ударил по кнопке-включателю света. Сухой щелчок и… Ничего. Электричество не включилось.

А темнота заговорила.

– Ленни…

Лэнс всхлипнул, вскинул перед собой пистолет. Темнота чёрной паутиной колыхалась вокруг, и