Оттого была она телом нежна и округла, двигалась легко и плавно, но скорее как танцовщица, чем как воин.

Круглые груди мешали бы ей стрелять из лука, на сильных бедрах мышцы не проглядывали из-под тонкого слоя подкожного жирка, слегка выдающийся живот с чашей пупка. Все настолько соразмерно, что еще бы чуть-чуть - и было бы чересчур.

Забрав у рабыни таз, Нангута вытащила из-за ложа уже стоявший там кувшин с водой, и подступилась к Рифейну.

- Позволь мне раздеть тебя, воин!

И здесь все соответствовало обычаю.

Напряженная женщина на ложе, из чувства долга угрюмо принимающая гостя, - это мало способствует успешному зачатию.

Потому в обычае было совместное омовение, способствующее знакомству и установлению симпатии. С учетом того, сколь ценилась в Степи вода, омовение, при котором мужчина и женщина "разделяли воду", было действом чуть ли не более интимным, чем "разделить ложе".

Присутствие домашней рабыни для "подогрева страстей" в обычае не упоминалось, но использовалось очень часто. А вот любые опьяняющие и возбуждающие средства, напротив, обычаем строго запрещались, как не способствующие зачатию здоровых детей.

Да и понятно, доблесть Волчицы - здоровые и красивые дети, а не затейливое развлечение мужчины на ложе.

Как бы то ни было, у молодой Волчицы оказались ловкие и нежные руки, и по мере того, как они спускались все ниже, Рифейну явственно ощутил быстро крепнущий интерес...

- А ты действительно великий воин, - восхищенно пробормотала девушка, ладонями проверив размеры величия. И тут же хихикнула. - Но готова поспорить, что когда папенька называл тебя "великим" и рассказывал о твоих подвигах, он и не знал, насколько ты велик...

***

Упомянутый "папенька", он же - Скульптор, не спешил на собственное ложе. В отличие от гостя, с немалым жаром уже отрабатывающего "долг гостеприимства".

Всё же шатер - не каменный дом, двери накрепко не прикроешь. Да и Нангута не стеснялась - раз уж Имани оказала честь именно ей, чего же прятать радость от неудачниц!

***

Скульптор отправился к той из неглубоких пещер, где разместили новую рабыню.

Он испытывал предвкушение, и это было непростое чувство.

Ему, давно и жадно охотящемуся за тайнами живого, невероятно интересны были знания Магов Севера, особенно Белой Семьи, которая превзошла всех иные семьи в лечении болезней человеческого тела. В голове невольницы его, несомненно, ожидали восхитительные открытия. Мысль о том, что Рифейну ошибся, его даже не посещала. Из оговорок Седого Волка Скульптор понял, что Рифейну научился похищать чужое сознание - и именно поэтому ошибки быть не могло.

Интересно было другое - как Рифейну смог захватить эту женщину?!

Во время войны Империи со Магическими Семьями Севера именно Семья Белых Магов предала магическое сообщество, пошла на соглашение с Императором и защитила войска Империи от смертоносного мора, который создали совместные усилия Магических Семей.

С тех пор Белые пользовались особым покровительством Империи и специальной охраной Инквизиции, прячась от возможной мести случайно выживших осколков остальных семей. То, что Рифейну нашёл, захватил и привез одного из Белых Магов, делало его подарок поистине драгоценным. Так что Скульптор предвкушал и увлекательную историю.

А еще Скульптор предвкушал борьбу, потому что не верил, что один из предводителей Белых Магов легко и быстро согласится на сотрудничество. Схватка умов и характеров - что может быть интереснее?!

***

Хозяин оазиса зашел в пещеру и поставил на вытесанную в стене каменную полку светильник. Дрожащий свет масляной лампы осветил крошечную камеру.

Узкий пенал в монолитной толще камня был перегорожен массивной железной решеткой. Перед решеткой стояла рабыня. Руки ее, продетые сквозь прутья решетки, торчали наружу, пальцы были зажаты в специальные массивные тиски, своей тяжестью выламывающие руки из плеч.

Здесь у Скульптора еще не бывало иных магов, но служба при дворе Султана одарила богатым опытом.

Лиши мага возможности работать руками и языком - и большинство из них окажется бессильными. А еще отличное средство против большинства видов магии - простое холодное железо. И потому массивный железный ошейник обнимал шею пленницы, талия была туго опоясана запертой на замок цепью. Тяжелые цепи от ошейника и талии врастали в каменную стену.

На голове женщины по-прежнему оставался рабский мешок. И естественно, никому в голову не пришло мыть скованную рабыню.

Скульптор удовлетворенно кивнул - все его распоряжения были исполнены в точности.

Чем больше неудобств испытывает пленник, тем легче его ломать: темнота, растерянность, усталость, нагота, унижение, оковы, запах экскрементов - это все лишь инструменты допроса.

Как и боль. Но добавить боль никогда не поздно...

Не торопясь, внимательно осмотрел тело рабыни в поисках сигилов и вытатуированных оберегов. И лишь после этого потянул завязки рабского мешка и сдернул его с головы пленницы.

Та болезненно заморгала - после многих часов в полной темноте даже слабый свет лампы жег ей глаза. Но Скульптор вовсе не собирался давать ей времени осмотреться.

Обрезал ремешок кляпа кончиком кинжала, так, чтобы пленница кожей почувствовала холодное стальное лезвие. И сразу, словно хлыстом: "Кто ты?!"

Я Алеана из рода ап-Хигора и моя семья даст любой выкуп бандитам... - заносчиво вскинула голову женщина, но тут же, спохватившись, сбавила тон, - Мессир, выкуп сделает вас богатым...

Осунувшееся и заплаканное личико "сердечком", пухлые губки.

Часто моргающие голубые глазки с пушистыми ресницами должны бы демонстрировать наивность, но что-то - неясное, неявное, - шевельнувшееся в глубине этих глаз, сказало Скульптору, что Рифейну привез именно ту женщину, без всякой ошибки.

Копна грязных белокурых волос, хранивших воспоминание о сложной прическе, которой не пошло на пользу долгое путешествие с мешком на голове.

- Разве ты не боишься, что знание твоего имени даст мне большую власть над тобой, чем сейчас? - Скульптор усмехнулся и кивнул на сложное устройство, которое держало каждый палец пленницы отдельным зажимом.

Именно тиски для пальцев были перед глазами узницы, но он имел в виду все то железо, которое сейчас держало женщину.

Юная пленница продолжала играть выбранную линию защиты - наивность, - и сделала вид, что не поняла всех смыслов фразы.

Но слишком много лет Скульптор занимался этими играми в султанских подвалах и на эшафотах Лубмасты.

- Я Патрум ри-Патрум по прозвищу "Скульптор". Это