Шрифт:
Закладка:
— Видишь ли, пираты верят в морское божество, которое именуют Великой Восьмерицей, — ответил Капитан Полуседая Борода. — Они молятся ей, просят спокойной погоды и богатой добычи. Некоторые говорят, что это божество охраняет величайший в мире клад. Кажется, они приняли вашего приятеля со щупальцами за саму Великую Восьмерицу!
— Я-то думал, Великая Восьмерица — это огромный кит с восьмью плавниками, — сказал Уоррен. — Так мне представлялось, когда я читал книги о приключениях Жака Ржавые Боты.
— А! Жак Ржавые Боты! — сплюнул Капитан Полуседая Борода. — Худший импортер-экспортер из всех, кого я знаю. И мой заклятый враг.
— Знавал его, — пробурчал капитан. — Уж какое это было облегчение, когда он исчез много лет назад. Говорят, сгинул в океане, разыскивая Великую Восьмерицу. Его больше ничего в жизни не интересовало, идиота эдакого!
— Не могу в это поверить! — вскричал Уоррен. — Он… он мой кумир! Я прочел все его книги. Он величайший из всех пиратов в истории!
Капитан Полуседая Борода фыркнул:
— Не герой он, а паршивец. Да и с раздутым самомнением. Добрая половина его историй — ложь.
— Что же он натворил, что вы его так невзлюбили? — спросила Петула.
— Увел весь мой импорт, прежде чем я успел его экспортировать, вот что! И болтал без умолку о Великой Восьмерице. Великая Восьмерица то, Великая Восьмерица се! Был одержим восьмеркой во всех видах. Одуреть можно было от него!
— Так что же, Скетчи действительно Великая Восьмерица? — спросил Уоррен, оглядываясь на своего друга. Трудно было поверить, что это забавное на вид существо так почитают в пиратском сообществе. Но сейчас Скетчи посвистывал и прихорашивался, купаясь в лучах внезапно обретенной славы.
— Уф! Да нет же! — рассмеялся капитан. — Прежде всего, твой друг вовсе не настолько огромен, так? Хотя, должен признать, с виду он похож на Великую Восьмерицу, какой ее воображают пираты. Но это же легенда, приятель! Истины в ней нет. Пираты — ужасно суеверный сброд. Они во что угодно поверят.
И, словно по сигналу, старики дружно запели. Уоррен вслушивался в слова, а Скетчи беззаботно подсвистывал и хлопал в такт щупальцами.
— Нет, это вовсе не похоже на Скетчи. — Уоррен вздохнул с облегчением. Если б его славный дружок был всемогущей владычицей морской, уж наверное, Уоррен за столько времени об этом догадался бы.
Наконец, пестрая компания добралась до отеля. Пиратам особых указаний не требовалось, они тут же взялись за дело, как усердные муравьи: прибивали отошедшие доски на место, заделывали дыры, вместо оторвавшегося руля выпилили из лесного дерева новый, причем более прочный и гибкий, чем старый. Как и обещал Капитан Полуседая Борода, работу свою они исполняли мастерски, и Уоррен был тронут их великодушием.
* * *
Пока возились с ремонтом, наступила ночь. Неподходящее время, чтобы поднимать паруса, и потому Уоррен сделал объявление:
— В благодарность за то, что вы починили отель «Уоррен» и вернули ему плавучесть, я приглашаю вас провести в нем ночь в качестве почетных гостей. Места хватит для всех, и я надеюсь, что номера покажутся вам достаточно удобными.
Пираты громко прокричали «ура», и Уоррен чуть не лопнул от гордости. Пусть всего на одну ночь — но отель заполнится, а Уоррен обожал принимать гостей.
— По мне, так и праздничный ужин будет кстати, — сказал шеф Буньон. — Я как раз такой приготовил.
С помощью мистера Вандербелли повар вынес на пляж стол, нагруженный многими блюдами. Петула пустила в ход магию и зажгла факелы. Окрестности залил теплый, приветливый свет. Пираты вновь радостно закричали и обступили стол, спеша угоститься. Слезы радости потекли по обгоревшему на солнце лицу Руперта, хотя он-то в работе вовсе не участвовал.
Праздничный ужин вышел чрезвычайно изысканным: шеф Буньон добавил к обычным рецептам новые плоды, обнаруженные на острове. Пираты ели шумно и жадно.
— Ага, это куда лучше корма, какой дают в доме престарелых, — удовлетворенно вздохнул Капитал Полуседая Борода, впиваясь зубами в добротно приправленное мясо, завернутое в запеченные местные овощи.
— Шеф Буньон — лучший! — подхватил Уоррен, уплетая приготовленные на гриле экзотические фрукты.
Акулыч, по-видимому, совсем забыл былую свою враждебность по отношению к Уоррену.
— Послушай, юноша, — заговорил он, — у тебя вчера вроде был день рождения? Отпразднуем его на пиратский манер!
Он вытащил из кармана флейту и заиграл. И еще появились флейты, и другие пираты присоединились к Акулычу.
Началась веселая джига. Пираты превращали бочки и бочонки в импровизированные барабаны, дули в кружки, словно в духовые инструменты. Даже мистера Фриггса вытащили из его убежища — библиотеки. Только Беатриса не принимала участия в общем веселье: она все еще отлеживалась.
Петула и Скетчи закружились в танце, пираты хлопали и подбадривали их криками. Уоррен присел на бочку и нарисовал обоих в своем блокноте. Ему хотелось навсегда сохранить в памяти эти мгновения.
— Отличный рисунок! — похвалил мистер Фриггс, примостившись рядом на деревянном ящике.
— Спасибо! — ответил Уоррен, краснея.
— Твой отец так гордился бы тобой — не только твоими рисунками, но и тем, каким управляющим ты стал! Он был бы приятно удивлен, узнав, что уже в двенадцать лет ты так хорошо управляешь отелем.
— Мне теперь тринадцать, — напомнил Уоррен.
— Конечно. — Улыбка мистера Фриггса угасла. — Насчет этого… — Голос его замер, и с минуту старик сидел так тихо, что Уоррен подумал: уж не заснул ли он?
— Мистер Фриггс!
— Да-да, — сказал мистер Фриггс. — Я принес тебе подарок. Не от меня. От твоего отца.
Уоррен резко захлопнул блокнот и насторожил уши.
— Он хотел вручить его тебе, когда тебе исполнится восемнадцать. Тогда бы он передал тебе и отель. Я долго думал, напряженно думал и решил, что, учитывая обстоятельства, он бы согласился передать это тебе прямо сейчас.
— Какие обстоятельства?
