Она и Руди, вероятно, последние люди в мире, которые до сих пор покупают и читают газеты. Ей нравятся колонки советов и раздел рецептов. Руди читает мировые новости и политику. Это стереотипно, но в то же время утешительно в устаревшем стиле, который немного напоминает мне моих собственных родителей.

— Я в порядке, — говорю я, изображая улыбку на лице. — Просто немного… нервничаю из-за переезда.

— Эндрю устроит тебя в каком-нибудь хорошем месте, — говорит Руди, не отрывая глаз от газеты.

Я рассеянно киваю им обоим.

Честно говоря, я должна беспокоиться о своем следующем шаге. В любое другое время, и я была бы. Но после его визита две ночи назад мои мысли были заняты Исааком.

Исаак Воробьев и его грешное гребаное тело.

Его душераздирающие голубые глаза.

Я чувствую себя наивным идиотом. Как будто он воспользовался мной. Хотя, конечно, ему не нужно было драться, чтобы что-то забрать. Не тогда, когда я сдалась так чертовски легко.

— Переезд состоится только через два дня, — говорит Лилиан, выталкивая меня из ямы ненависти к себе. — Я бы не стала думать об этом, пока тебе не придется.

— Я просто хочу, чтобы они сказали мне, куда я еду. Надеюсь, это не слишком далеко.

— Я уверена, они задержат тебя в Штатах, — говорит Лилиан. — Нет причин для беспокойства.

— Это то, что они сказали в прошлый раз. И они отправили меня в Англию.

— Ну, я полагаю, есть места и похуже.

Она не ошибается. Но я не могу объяснить, почему хочу остаться в Нью-Йорке. Потому что независимо от того, куда я иду или с кем встречаюсь, я не могу признать тот факт, что у меня есть ребенок. Люди смотрят на меня и не видят никого. Призрака.

Я хочу, чтобы они увидели мать. Мать, которая отчаянно пытается исправить некоторые из своих ошибок и прийти на помощь дочери.

Джо скоро будет шесть. Иногда я просто не понимаю, как это произошло так быстро. Жизнь — это то, что происходит, когда вы ждете, когда что-то начнется.

— Съешь что-нибудь, — говорит Руди, пододвигая ко мне тарелку с беконом и яйцами.

Я смотрю на еду, и мой желудок переворачивается. — Сейчас я не голодна. Я просто выпью чашку кофе и пойду в свою комнату.

Я мою кружку в раковине, когда снова замечаю синий «шеви».

— Эрик? — говорю я себе. Странно, что он появился без предупреждения вот так.

Я наполовину делаю свою кофейную кружку и выбегаю на улицу, чтобы встретить его, когда он входит через маленькую белую калитку.

— Привет, — говорю я, надеясь, что у него есть для меня хорошие новости. — Я не ждала тебя сегодня.

— Я пришел предупредить тебя, — мрачно говорит он мне. — Эндрю прибудет вечером, чтобы подготовить тебя к предстоящему переезду.

Я хмурюсь. — Почему сегодня? У нас полно времени до…

Он вздыхает. — Ками…

— Нет, — говорю я, недоверчиво качая головой. — Нет. Я уезжаю завтра?

— Боюсь, что так.

— Почему?

— Движение «Братва» в городе резко возросло в последние несколько дней. Мое начальство считает, что лучше немного ускорить процесс.

— Что насчет Джо? — Я спрашиваю. — Я должна увидеть ее. По крайней мере, перед тем, как я уеду.

— Камила…

— Ненавижу, когда ты так произносишь мое имя, — отчаянно говорю я. — Я знаю, что грядет.

— Это слишком опасно. У нас есть основания полагать, что ты в непосредственной опасности.

— От кого?

— От Воробьевых.

Вот оно снова: отсутствие различия между Исааком и Максимом. Это заставляет меня чувствовать себя некомфортно, хотя ни один из мужчин не заслуживает моей верности.

— Исаак Воробьев вернулся в город, — мягко говорит Эрик, как будто пытается как можно мягче сообщить мне эту новость.

— Ага, — говорю я, закатывая глаза. — Я знаю.

Он идет прямо шомполом. — Ты знаешь?

Я киваю. — Он вломился в мою комнату позапрошлой ночью.

Эрик долго и напряженно смотрит на меня. — Иисус Христос.

— Все в порядке, — говорю я, пытаясь немного смягчить напряжение на его лице. — Я уже говорила тебе раньше: Исаак никогда бы не причинил мне вреда.

По крайней мере, физически. Я добавляю это предостережение в моей голове.

— Как он вообще нашел тебя? — спрашивает Эрик.

Я пожимаю плечами. — Он Братва. У них есть ресурсы, как ты сам постоянно твердишь мне.

— Чего он от тебя хотел? Что он сказал?

Я делаю шаг вперед и кладу руку на плечо Эрика. — Эй, успокойся, старик. Мы только разговаривали.

Я решаю пропустить ту часть, где я раздвинула ноги перед Исааком и позволила ему выебать меня к черту. Почему-то я не думаю, что Эрик воспримет это очень хорошо.

— Успокоится? — Эрик повторяет. — Ками, он был в твоей спальне.

— Не в первый раз.

Морщит нос. — Избавь меня от подробностей.

Я почти смеюсь. — О, повзрослей, старый ханжа.

Я смотрю в сторону дома. Конечно, Руди сидит у окна, как всегда. Разница в том, что Лилиан стоит у него за плечом. Они оба наблюдают за нами.

— Я полагаю, они ничего не знают? — спрашивает Эрик.

— Руди слышал голоса, — признаюсь я. — Он проверил меня, но я заверила его, что все в порядке.

Выражение лица Эрика становится неподвижным.

— Что? — Я спрашиваю.

— Это второй раз, когда ты солгала, чтобы защитить его.

— Ты видел размеры Исаака? Я солгала, чтобы защитить Руди.

— Ты играешь с огнем, Камила.

Камила. Еще раз полное имя. Он настроен серьезно к делу.

— Я не знаю, чего ты хочешь от меня. Не то чтобы я просила Исаака залезть ко мне в окно. Он пришел по собственной воле.

— Что он тебе сказал?

Прежде чем я успеваю ответить, я слышу визг шин. Эрик смотрит вверх, сразу настороже.

— Это просто какой-то идиот превышает скорость, — пренебрежительно говорю я.

Но когда я смотрю в окно, Лилиан исчезает, а Руди поднимается на ноги. Он никогда не покидает это место, если может помочь.

— Ками, возьми… — Затем стекло, отделяющее нас от Руди, взрывается. Я чувствую, как ветер ударяет мне в лицо, и сразу после этого потная рука Эрика сжимает мою руку, когда он тянет меня назад.

— Что за черт… — Пистолет в руке Эрика заставляет меня замолчать. Я не оглядываюсь и следую за Эриком на соседский задний двор. Две немецкие овчарки, привязанные к своей конуре, вскакивают на четвереньки, пока мы несемся по их лужайке.

К счастью, к тому времени, как собаки сбежали за нами, мы уже были во дворе соседнего дома.

Затем я слышу звук выстрела.

Затем еще один.

Я замираю, все мое тело погружается в шок. Я поворачиваюсь на