Шрифт:
Закладка:
— Значит, мы не можем полагаться на агентство, не так ли? — Я спрашиваю.
— Я так не думаю.
— Тогда на кого мне положиться?
В тот момент, когда я произношу вопрос вслух, лицо Исаака всплывает в моей голове. Я лезу в карман джинсов и достаю клочок белой бумаги.
— Что это такое? — спрашивает Эрик.
Я смотрю на него, мои глаза широко распахнуты от безропотного принятия.
— Спасательный круг.
6
ИСААК
Я гляжу на них двоих с водительского места моей заниженной черной Audi.
Светлые волосы Камилы спрятаны под уродливой серой толстовкой с капюшоном. Она такая большая, что скапливается вокруг ее запястий, но она не удосужилась закатать рукава.
С ее лицом без макияжа, подростковой одеждой и миской с мороженым перед ней она выглядит такой молодой.
Я выхожу из машины и иду к двери со стороны пассажира. Я прислоняюсь спиной, и почти сразу же Камила поднимает глаза.
Как будто она почувствовала мое присутствие.
Полуулыбка сползает с ее лица, и она переводит взгляд на Эрика. Я сосредотачиваюсь на ее губах.
— Он здесь, — говорит она ему.
У меня есть фотография Эрика Келлера в файле. Он выглядит таким же обычным, таким же невпечатляющим, как предполагала его фотография. Но я никогда не верил, что можно полностью оценить мужчину, не встретившись с ним лично.
Не глядя ему в глаза.
Эрик направляется к стойке, чтобы заплатить. Камила оставляет недоеденное мороженое на столе и выходит ко мне.
Учитывая, что сейчас полдень и большинство людей обедают внутри, улица относительно спокойная. Камила останавливается в двух футах от меня.
Как будто боится подойти слишком близко. Я склоняю голову набок и жду, когда она нарушит хрупкую тишину.
— Привет.
Я поднимаю брови. — Привет?
Она вздыхает. — Ты дал мне номер.
— Я в курсе.
— Итак… я позвонила.
— Почему?
Ее глаза бегают по улице. Она долго не отвечает. — На дом было совершено нападение, — наконец говорит она. Ее глаза останавливаются на мне, но они полны беспокойства и напряжения. — Руди и Лилиан были там, когда началась стрельба.
Я напрягаюсь. — Максим?
— Я не могу представить, кто еще это мог быть.
— Как, черт возьми, он узнал, где ты?
— Ты сделал, — указывает она.
Я фыркаю. — Ты действительно думала, что я просто сдам тебя гребаным копам без какой-либо страховки?
Она хмурится. — О чем ты говоришь?
— У меня была команда, отследившая тебя после того, как ты ушла с ними. На тебя смотрели с той секунды, как ты покинула поместье.
Она щурится на меня. — Это нарушение моей частной жизни.
Я отталкиваюсь от машины и делаю шаг к ней. — К черту твою личную жизнь. Я знал, что мне нужно следить за тобой. И я был прав.
— Поэтому ты был так безразличен к моему переезду? она спрашивает. — Потому что ты никогда не планировал позволить мне исчезнуть в системе, не так ли?
Я не отвечаю ей. Я слишком занят, наблюдая, как агент, о котором она так заботится, выходит и подходит к нам. Он выглядит настороженно.
— Мистер Воробьев, — официально говорит он.
— Можешь звать его Исаак, — говорит Камила.
Я стреляю в нее взглядом. — Мистер Воробьев в порядке, вообще-то.
Я никогда не был фанатом полицейских. Или правительство. И это не имеет ничего общего ни с тем, кто я, ни с тем миром, в котором я родился. Если бы я родился совершенно обычным гражданином с работой в кабине с девяти до пяти и платой 401K, я бы все равно чувствовал то же самое.
Камила смотрит на меня. Мне приходится сдерживать улыбку.
— Ты не смог ее защитить, — прямо говорю я Эрику.
Сначала он ощетинивается, но затем опускает плечи вперед и вздыхает. — Я думаю, что у агентства может быть нарушение.
— У тебя есть крот
Эрик неловко кивает. — Это только догадка…
Я фыркаю. — Максим решил атаковать конспиративную квартиру Камилы за несколько дней до ее постоянного размещения в другом месте, — говорю я. — У тебя определенно есть крот в агентстве.
Он вздыхает. Я могу сказать, что какими бы правдивыми ни были мои слова, ему все равно не нравится их слышать. Тем более не от меня.
— Попрощайся, Камила. Теперь ты под моей защитой.
Это в качестве выговора. Я знаю, что Эрик поймет подтекст. Камила поворачивается и обнимает его. Она продлевает объятия дольше, чем необходимо.
— Спасибо, Эрик, — говорит она. — За все.
Он дарит ей улыбку, которую можно назвать только искренней. Затем он целует ее в лоб. Между ними есть знакомство, которое выходит за рамки отношений между агентом и обвиняемой. На самом деле это больше похоже на отца, отдающего свою дочь к алтарю.
— Не волнуйся, — говорит она ему, понизив голос в надежде, что я не смогу ее услышать. — Я знаю, что я делаю.
Выражение лица Эрика обеспокоено, когда он отстраняется. — Кстати, я получил сообщение, пока был там, — говорит он ей. — Лилиан и Руди оба в порядке.
Ее глаза расширяются от облегчения. — Действительно?
— Лилиан укрылась, когда началась стрельба, так что она совсем не пострадала, за исключением, конечно, травмы от нападения. А Руди…
— О Боже.
— Его подстрелили, — мягко говорит Эрик. — Но ему сделали экстренную операцию, и сейчас он стабилен.
— Он будет в порядке?
— С ним все будет в порядке, — подтверждает Эрик.
Очень возможно, что он лжет ей, чтобы успокоить ее мысли, но я понимаю его желание защитить людей, которые тебе небезразличны. Это заставляет меня уважать его немного больше. Несмотря на значок, он, вероятно, спрятался где-то при себе.
— Езжай, — говорит ей Эрик, подталкивая ее к машине. — У тебя нет времени тратить время на то, чтобы пялиться на меня.
Она слегка улыбается ему и садится в машину. Я жду. В тот момент, когда за ней закрывается дверь, Эрик смотрит на меня с едва скрываемым отвращением.
— Она думает, что может тебе доверять.
— Она может.
— Я бы никогда не позволил ей позвонить тебе, если бы не думал, что ты лучший шанс, который у нее был, чтобы пройти через это.
Интересно. — Ты хочешь сказать, что не доверяешь своему отделу?
— Не так, как раньше, — раздраженно говорит он. — Доверие и лояльность — редкость в наши дни.
— Не в моей Братве.
— Тогда тебе повезло, — говорит он, глядя на Ками на пассажирском сиденье моей Audi. — Не все так уверены.
— Что ты собираешься сказать агентству? — с любопытством спрашиваю я.
— То,
