Шрифт:
Закладка:
И снова мы находим в Писании множество отрывков, которые имеют непосредственное отношение к этому, и, подводя итог, мы не можем не сказать: «Честность — лучшая политика».
ДЖАСОН ГОУЛД[68]
Пока Джей тратил время на подобные занятия, его отец был занят столкновением с суровой реальностью. Осенью 1850 года двадцатидвухлетняя Сара и шестнадцатилетняя Бетти работали школьными учительницами. Только двадцатиоднолетняя Анна и восемнадцатилетняя Мэри (известная как Полли) остались вести домашнее хозяйство, но у каждой из них был возлюбленный, и, судя по всему, они не скоро покинут родительский очаг. (Джей — старший сын и наследник — уже дал понять, что не желает участвовать в ферме, которая требовала так много труда и так мало давала взамен. Что касается Абрама, то в свои семь лет он не мог внести большой вклад. В краткосрочной перспективе эти факты заставили Джона Гулда взять молодого наемного работника, Питера Ван Амбурга, который оказался старательным и надежным. Но приближаясь к шестидесяти годам и стремительно приближаясь к тому моменту, когда усадьба, на которой он родился, может оказаться для него слишком тяжелой, старший Гулд вскоре обратился к гораздо более радикальному решению.
В июле 1851 года Джон Бурр Гулд подписал с жителем Роксбери Гамильтоном Бурхансом бумаги, согласно которым он обменивал ферму Гулда на бизнес Бурханса на Главной улице деревни и дом Бурханса за углом на Элм-стрит (сегодня это Вега Маунтин Роуд). Бурханс, чей брат Эдвард был самым преуспевающим торговцем в городе, в последнее время занимался продажей олова, листового железа и печей. Это был бизнес, о котором Джон Гулд не имел ни малейшего представления; тем не менее он надеялся, что с помощью своего смышленого сына Джея сумеет преуспеть в этом деле. «Бесполезно пытаться сделать из Джея фермера», — сказал он Саре. «Я не могу этого сделать, но, думаю, если я сделаю эту перемену, он, вероятно, будет доволен». Другими словами, Джон Гулд надеялся, что упрямый мальчик, отказавшийся от обучения на ферме, согласится на обучение в оловянном бизнесе. Согласно договору Гулда, обмен должен был состояться в апреле 1852 года. За семь месяцев до этой даты — в сентябре 1851 года — пятнадцатилетний Джей был отправлен жить в семью Бурханов, работать в оловянной мастерской и учиться этому делу.[69]
Время учебы Джея в Бичвуде подошло к концу, но в свободное время он продолжал заниматься прикладной математикой, в частности инженерными и геодезическими науками. Осенью он одолжил у Эдварда Бурханса геодезические инструменты и начал обучаться работе с ними. Очевидно, Джейсон не в восторге от идеи карьеры в жестяном бизнесе Роксбери и сказал Саре, что геодезия — это его «билет на выход» из города. «Джейсон не намерен оставаться в Б[евердаме]»… — писала она кузену в феврале. «Я не знаю, куда он поедет».[70] Но Джей так и сделал. Друг из Бичвуда, Абель Кросби, недавно познакомил его с землемером по фамилии Снайдер.[71] Снайдер, собиравшийся отправиться в путешествие по соседнему округу Ольстер с целью составления карты, предложил Джею двадцать долларов в месяц за помощь в проекте.
В марте того года, получив предложение от Снайдера, Джей объяснил сестрам свою возможность, что послужит прелюдией к тяжелому разговору с отцом. «Мы просили и умоляли его не ехать», — вспоминает Сара. «Мы думали, что он слишком молод. Я не надеялась увидеть его снова».[72] В конце концов, хотя и сильно разочарованный, Джон Гулд дал свое согласие на работу Джея. В начале апреля — едва ли за месяц до своего шестнадцатилетия и на той же неделе, когда его семья переехала с фермы в город, — Джей отправился в Ольстер с пятью долларами в кармане.
Джей Гулд никогда не создавал миф о Горацио Алджере из своих ранних трудностей. Действительно, он рассказал о них лишь однажды, в 1880-х годах, когда его вызвали в комитет Сената США, где он под присягой изложил свою историю. Таким образом, история о первом выходе молодого Джея в мир бизнеса взята прямо из протокола заседания Конгресса.
Составитель карты Снайдер снабдил Джея геодезическими инструментами и поручил ему работу в точно определенном уголке округа Ольстер. Он также вручил Джею небольшую бухгалтерскую книгу. «По ходу дела, — сказал он, — вам будут доверять мелкие счета, что вы будете есть и так далее, а я буду приходить потом и оплачивать счета». Вооружившись таким образом, Джей приступил к зарисовкам, измерениям и нанесению исходных данных, которые в итоге должны были стать частью главной карты Снайдера. Он был в трех днях пути, когда, остановившись на ночлег у фермера, начал вносить плату за комнату и питание в свою книжечку. Фермер остановил его: «Вы не знаете этого человека! Он трижды терпел неудачу. Он должен всем в стране, а у тебя есть деньги, и я знаю это, и я хочу, чтобы счет был оплачен». Услышав это, Джей вывернул карманы и сказал: «Вы видите, что я говорю правду, у меня нет денег». Фермер кивнул. «Тебе я поверю», — сказал он, — «но этому человеку я не поверю».
Согласно показаниям Джея, впоследствии он провел большую часть дня без еды, опасаясь устроить еще одну сцену со своей бухгалтерской книгой. Поздно вечером, оставшись один в лесу, он упал в слезах. «Мне показалось, что наступил конец света. Я размышлял… стоит ли мне сдаться и вернуться домой, или же идти дальше». Собравшись с силами и решив выбрать последний вариант, он смело попросил еды в ближайшем доме, куда пришел, и был радушно принят женой фермера. Когда Джей объяснил, что впишет причитающиеся деньги в свою книгу, женщина согласилась. Однако через несколько минут, когда Джей шел по дороге со своим снаряжением, он услышал, как фермер зовет его за собой. Обернувшись, Джей приготовился к худшему, но с облегчением узнал, что фермер всего лишь хотел, чтобы он вернулся в дом и сделал полуденную метку (линия,
