Шрифт:
Закладка:
Их дом деловито обработал «Гризли», разнеся наружную стену, но пехота сюда не сунулась. До того, с полуночи до двух, конкретно по их дому работал жемайтский танк. Окучил вокруг все, что мог, но по дому так и не попал. Видимо, у жемайтов они были помечены как занятый мятежниками дом, который готов к обороне. Остальные хаты они рассчитывали взять, обойдя стороной, с флангов или с тыла. Так, оно на деле и вышло. Жемайтам поначалу действительно удалось захватить и закрепиться в нескольких окрестных домах, но тем самым они себя загнали в ловушку. Закончилось все это тем, что подоспевшие резервы блокировали жемайтов в захваченных домах, затем окружили и зачистили. Особенно постаралась невесть откуда взявшаяся арта. И очень помогла ожившая рация Седого. Он передал точнейшие координаты напрямую командиру батареи. Оказывается, об этом они договорились заранее, обменявшись частотами и позывными.
Первейшее правило Республиканцев — при любом раскладе вытраивать горизонтальные связи.
Взятый Ушастым пленный жемайт на чистом русском пояснил произошедшее тем, что «нам сказали, там никого нет». То есть по их расчетам на окраине села сидели только бойцы Седого, а остальные были пусты. А основные силы чернорусов на противоположной окраине села и сюда не сунутся, сдадут центр без боя. В итоге жемайтский десант встретил крайне жаркий прием.
Бойцы сидели у проемов в стенах, контролируя все четыре стороны света. Рыбарь наблюдал за двором, готовый стрелять в любого, кто мелькнёт в зоне видимости. На околице тяжело маневрировал танк, а прямо к их дому летела на бешеной скорости новенький БМП «Молот». Если рассматривать машины как зверей, то это здорово смахивало на то, как несётся к своей берлоге рассерженная медведица, а испуганный шакал, поджав хвост, улепетывает от нее. Не доезжая до хаты, БМП начала стрелять вдогонку улепетывающей восвояси Брэдли. Грохот ее пушки был отличной музыкой для нас бойцов. Рев мотора, лязг гусениц, яркие вспышки, ощущение мощи родной техники вернули ополченцам бодрость духа.
Но долго ей тут задерживаться нельзя. Отстрелявшись, боевая тяжелая машина даёт задний ход и уползает вглубь села, где «Молот» пытаются атаковать «Охотником». Но БМПшка новая и оснащена системой ПВО. Дрона срезают еще на лету. «Молот» спокойно уходит, сделав свое дело. Ополченцы выдыхают.
Бойцы разведроты продолжают сидеть по позициям, наблюдая за всем, что происходит вокруг, но не выдавая себя. Солнце перевалило за полдень, а на село навалилась вражеская пехота. Окрест стоит дикая стрелкотня, но разведчики ещё ни одного выстрела не сделали. Встречный бой постепенно рассыпается на кучи перестрелок. Бешено молотят из четырех стволов и «ветераны-старички» из соседнего дома. Ну как старики, мужики, мобилизованные лет по 50–55. Крепко пьющие и подуставшие на вид. Поэтому и выглядят как старики. С ними успели повидаться до боя, но связи между собой нет. У тех древняя рация, что не берет шифрованные сообщения республиканцев.
Пальба идёт вдоль всей улицы вниз, видимо, какая-то часть десанта прошла по полю, задними дворами. Связь редкая и хаотичная. Поэтому разведчики сидят сейчас, как слепые котята в полуразрушенном, разваливающемся домике и могут только гадать: или наши добивают жемайтов, или жемайты добивают наших, или происходит самое ужасное, что только может произойти в подобном случае — friendlyfire.
Между тем их домик на окраине периодически простреливают. И пока непонятно кто. Бойцы не отвечают. Велено сидеть и ждать. Соседний домик очевидно обстреливают свои. Значит, по какой-то причине командование считает его захваченным. Но он ещё держится, хотя жемайты его упорно атакуют. Если так пойдет дальше, то доберутся и до разведчиков. Ушастый нервно дергается, он рвется в бой. Седой впивается в него глазом. Слов не требуется. Их время еще не настало.
В эфире слышная затейливая ругань «старичков». Они считают, что их бросили. В их дом буквально через минуту прилетает. 120 мм мины.
— Докричались удоды, — констатирует Доширак, плотный мужик из чернорусов. Он в движении с самого начала. На прикладе его автомата более десятка насечек.
— Не бухти, — роняет Седой.
Он в размышлении — оставаться ли здесь или валить. Это зависит от того, идут ли в наступление республиканцы или нет. Их роту придали на усилении мобилизованным резервистам. Батальон после взятия села отошел. А из мобиков вояки, как танцоры из клоунов. В резерв ведь шли в основном за халявным заработком. Где еще в провинции такие деньги найдешь? Да и неплохо выходило до сей поры. Пару раз в месяц побухать с мужиками на полигоне. Вот и весь уровень подготовки. Хорошо, если один из пяти мобиков умеет хоть как-то стрелять.
Но замысел командования сержанту был понятен, пусть и по-людоедски жесток. Мясом резервистов обескровить элитные части жемайтов и не дать тем отбить плацдарм за Неймом, добытый кровью лучших бойцов Черноруссии. Вот и те старички погибли не зря. Отвлекли на себя внимание и дай бог побили сколько то вражеской пехоты. А пехота здесь мотивированная. Кадровому панцербатальону придали несколько змагарских куреней.
— Сидим!
Как только появляется просвет, по их дому прилетает выстрел из РПГ. Половина задней стены с грохотом осыпается. Теперь у разведчиков нет, не только передней стены, обращённой к противнику, но и тыльной. Из РПГ, похоже, бьют свои. Видимо, углядели внутри дома кого-то из разведчиков и приняли за жемайтов. Дело принимает крайне неприятный оборот.
— Твою мать, Седой!
Сержант уже все понял и скороспешно бубнит в рацию. С той стороны несутся маты:
— Вы какого буя молчали раньше, щас бы вас коробочка разхреначила!
А «коробочка» реально маневрирует на соседней улице и, кажется, выцеливает дом со стариками.
— Кто у вас слева? — слышится голос в рации.
— Там наши, деды из резервистов.
— По нашим данным там жемайты.
— Да нет же, наши там, старики!
— Нет, там не может быть наших. Щас «коробка» будет разбирать домик. Аккуратнее там!
Седой орет, умоляет повременить. Убеждает, что в домике наши, нельзя по нему стрелять. В рации молчание. Потом с разведчиками выходят на связь:
— Сейчас мы поднимем дрон, у них пять минут выйти из дома и помахать рукой. Если никто не выйдет, разберём дом на хер.
Антей бежит к проему и пытается доораться до стариков. Те живы, слышат, но не разбирают
