призвал на помощь куманов-половцев (народ, родственный по языку печенегам), и этот тонкий военно-дипломатический ход снова сделал его хозяином положения.

Использование греческого огня. Миниатюра из мадридской рукописи «Обозрения истории» Иоанна Скилицы (Bibliоteca Nacional de Madrid, Vitr. 26-2). XII в.

Уже в начале царствования императора Алексея I (1081–1118), основавшего новую династию Комнинов, которая ввела империю в круг держав европейского Средневековья, столица получила и новый политический центр – за счет перестройки северо-западного района города, там, где сухопутные стены выходят к Золотому Рогу, – второй правительственный квартал, который в течение десятилетий все сильнее укрепляется и перестраивается наподобие замка. Данный район носил имя Влахерны, происхождение которого неясно, но, возможно, связано со словом «папоротник» (греч. βλάχνα) – растением, росшим в этой сырой холмистой местности. Влахерны, окруженные собственной стеной, уже в предыдущие века образовывали отдельную, обособленную часть города, со своими церквями и небольшими дворцами. Причина выбора этого нового центра, похоже, связана, по свидетельству историка Анны Комниной, дочери императора Алексея I, с предпочтениями его матери Анны Далассины, которая ценила тот покой, который тогда еще мог дать этот район города, но следует принимать во внимание и другие моменты, о которых уже была речь выше. Здания во Влахернах первоначально служили, вероятно, частными покоями большой императорской семьи, но с течением времени все больше стали использоваться для официальных целей. Исходной точкой для здания, то есть для Влахернского дворца в собственном смысле этого слова, был небольшой комплекс рядом с Влахернской церковью Богородицы, который использовался для остановки императоров во время процессий. Сначала Алексей I, а позднее один из его внуков – Мануил I, перестроили его в крупный, репрезентативный дворец, от которого сегодня остались лишь субструкции. Уже в 1096 году там проходили переговоры с предводителями Первого крестового похода: его благоприятное положение на периферии города позволяло избежать того, чтобы западные князья со своей свитой вошли в другие части города и могли положить на них глаз. «Новый» дворец был, впрочем, и местом проведения важных церковных собраний: например, уже в 1092 году, когда император Алексей вынужден был оправдываться там в отчуждении церковного имущества, или в 1166 году, когда на созванном там соборе император Мануил дискутировал с западными богословскими учениями. В течение XII века Влахернский квартал был непрерывной стройкой, о чем, правда, говорят письменные источники, а не археологические находки.

Реконструкция Золотых ворот и фортификационных сооружений. Нач. XX в.

Золотые ворота. IV в. Современный вид

XII век принес новшества, впрочем, не только для Влахерн. В еще мало застроенной тогда зоне на склоне древнего Акрополя, в направлении Золотого Рога, император Алексей I воздвиг большой комплекс различных благотворительных учреждений, посвященный св. Павлу: сиротский приют, школу, богадельню, старческий дом и церковь, возможно, на месте более ранних учреждений такого типа, о которых упоминает в VI веке Прокопий Кесарийский. Но и от этих величественных сооружений до нас не дошло ясно читаемых археологических остатков, и они известны исключительно по указанию в одном документе[64].

Самый яркий переломный момент в истории города, так же как и в истории всей империи, – его завоевание крестоносцами в апреле 1204 года. Характер Константинополя как города это событие полностью изменило. Завоевание стало результатом внутреннего положения империи и социального устройства города в начале XIII века. О самом событии можно рассказать очень быстро: венецианский флот крестоносцев поначалу прибыл не для того, чтобы завоевать город, но чтобы потребовать от императора Алексея IV деньги, которых стоило крестоносцам снаряжение флота в Иерусалим и которые они сами собрать были не в состоянии; кроме того, они хотели от него исполнения политических обещаний, касавшихся богослужения и догматов, данных в связи с церковной унией. Они воспринимали это как награду за возвращение ему императорских прав. Только когда в феврале 1204 года стало очевидно, что Алексей не в состоянии выполнить этого и, более того, даже низложен жителями города, для венецианцев и крестоносцев настал момент добиваться своих требований путем завоевания города[65]. Первый раз за почти девятисотлетнюю историю города удалось его завоевать, и этому можно кратко привести следующие причины[66]: a) венецианский флот стоял (с июля 1203 года) десять месяцев в Золотом Роге и представлял собой постоянную угрозу, которая ослабляла готовность к обороне города; б) городское население было совершенно разобщено и частично потеряло всякий интерес к политике в результате соперничества пяти императоров или претендентов на престол в течение всего десяти месяцев; в) три пожара повредили большую часть стены на Золотом Роге и сделали возможным нанесение главного удара 12 апреля 1204 года именно оттуда[67]; г) латинские рыцари во время своего десятимесячного пребывания близ города имели достаточно возможностей для шпионажа, так что после проникновения в город 13 апреля 1204 года они смогли быстро достичь стратегически важных точек и занять их; д) низшие слои городского населения не оказали им никакого сопротивления и видели в «латинянах» лишь освободителей от того политического хаоса, от которого страдали больше всего.

Алексей I Комнин. Миниатюра из «Догматической Паноплии» Евфимия Зигавина (сod. Vatic. gr. 666). XII в.

Осада Константинополя крестоносцами (1204 г.). Миниатюра из «Хроники императоров» Давида Обера. 1470-е

Так Константинополь стал, до июля 1261 года, столицей Латинской империи: о его городском статусе греческие источники почти молчат, а латинские дают информацию, но преимущественно в экономическом аспекте[68]. Даже если византийские историки изображают завоевание 1204 года несколько преувеличенным в некоторых деталях, все равно три пожара (в июле и августе 1203 года, а также в апреле 1204 года) нанесли городу большой ущерб, так как в Константинополе многие дома полностью или частично были построены, вероятно, уже из дерева – способ строительства, еще сильнее развившийся в последующие десятилетия. Поскольку придворные бежали из города, многие дома стояли пустыми и медленно разваливались, тем более что притока населения из родных для крестоносцев стран не последовало. По договору о разделе города три восьмых его территории отошло венецианцам, а остальное – крестоносцам, чьи предводители, впрочем,