тогда, я смеялась, улыбалась, говорила папе, чтобы не превращался из-за меня в лужу. Сейчас же превращалась в лужу сама: слезы текли по щекам, хотя я планировала жить всего в часе пути от дома.

Глядя на папу, я хотела поцеловать его на прощание или сказать что-то хорошее, но боялась, что магия исказит мои слова. Более того, тайный договор, который я заключила с Ксавье, камнем лежал на моем на сердце.

Папе я рассказывала всегда и обо всем. В двенадцать лет, когда была без ума от Ады Фрамингем. В начальной школе, когда я дала пощечину девчонке, назвавшей нас нищебродами. Когда в объятиях Ксавье рыдала по давно исчезнувшей матери. Храня от отца секрет, да еще такой важный, я чувствовала себя грязной.

Папа улыбнулся мне: несмотря на покрасневшие глаза и тяжелое дыхание, лицо у него было светлым.

– Ты прекрасно справишься, – заверил он. – И увидимся в субботу.

– Я люблю тебя, – шепнула я, надеясь, что, если не повышать голоса, злые чары не проснутся.

– Клара, мастер Морвин сказал, что оставил тебе свою визитную карточку, – проговорила мадам Бен Аммар. – Пожалуйста, дай ее мне, чтобы я перенесла нас обеих в Морвин-мэнор.

Я вытащила из кармана золотую визитку Ксавье и вручила ее ведьме. Мадам Бен Аммар отошла от меня на несколько шагов к свободному месту у окна. Затем вытянула руку – и меж пальцами у нее появился аккуратный сноп пламени. Медленно горящая карточка полетела на пол.

От половиц повалил золотой дым. Когда он рассеялся и стих шелест пламени, в гостиной у нас появилась дверь лавки Морвинов – помятая, но снова повешенная на петли после того, как накануне я ее высадила.

Я в последний раз повернулась к папе – он помахал мне рукой на прощание – и ушла через дверь Морвинов, пока отец снова не увидел моего сморщенного от плача лица.

Во вчерашней суматохе я не заметила, что у Ксавье в лавке так же уютно, как, мне помнилось, было в детстве.

Пахло гвоздикой, бергамотом и корицей. Сушащиеся цветы на крючках висели почти на каждой стене, частью выгоревшие на солнце, льющемся в витрину. В глубине лавки стоял деревянный верстак с пузырьками, котлами, ступками и пестиками. В застекленных медового цвета шкафчиках за столом стояли ряды порошков и снадобий всевозможных цветов. Почему-то лавка казалась такой же большой, как в детстве. И уж конечно, она не была такой мрачной и пугающей, как выглядела снаружи.

Ксавье стоял в глубине лавки – в зоне для варки снадобий, рядом со столом, заваленным стеблями, лепестками, баночками с бальзамом. Услышав, как мы заходим, он снял с шеи белый фартук, повесил его на столешницу и приблизился к нам одним плавным движением, как танцор.

Менее чем за день Ксавье снова изменился. Растрепанный юноша, накануне раздававший опасные обещания, исчез. Перед нами стоял волшебник-профессионал, аккуратный и подтянутый.

Ксавье снял обычный для мага черный пиджак и до локтей закатал рукава белоснежной рубашки. Он по-прежнему был в черном жилете и брюках аттестованного мага, а черный галстук – зафиксирован золотым значком-солнцем, который мадам Бен Аммар носила как брошь.

– Сегодня вы в ботинках, – проговорила я. Те тоже были черные и начищенные до такого блеска, что я поверила бы, скажи Ксавье, будто они из мрамора.

Друг приветственно кивнул:

– Вы также заметите, что у меня снова появилась дверь.

Я поморщилась, глядя на свои облепленные грязью туфли.

– Мне очень жаль, что так вышло с дверью. Надеюсь, вы сумеете держать мою магию в узде.

– Да, мы все на это надеемся, – вставила мадам Бен Аммар. В ее голосе звенел лед, и я испугалась, но, подняв голову, поняла, что серьезный, полный озабоченности взгляд направлен не на меня, а на Ксавье.

Ведьма шагнула к нему – и напускной любезности у него как не бывало. Несколькими минутами ранее он казался не по годам зрелым, но перед ее внушительной фигурой превратился в мальчишку.

– Не желаете… не желаете присесть и выпить чаю? – спросил Ксавье, затянутой в перчатку рукой показывая на маленькую гостиную справа от себя.

– Нет, – ответила ведьма. – Меня удивило, мастер Морвин, что вы столь по-рыцарски решили опекать мисс Лукас. Что именно вы взялись курировать такой ответственный случай. Думаете совладать с силой, с которой не справился опытный маг?

Я аж рот разинула. Мадам Бен Аммар прощала мне даже глупейшие ошибки. А теперь Ксавье стоял перед ней как перед самой Смертью.

– Я не претендую на то, что смогу приручить ее магию самостоятельно, и никогда не стал бы утверждать, будто в каком-то аспекте опытнее вас, ваше благородие, – пробормотал Ксавье.

– Тогда на что вы претендуете? Что рассчитываете получить от Клары?

Обвинения мадам Бен Аммар потрясли меня не меньше, чем Ксавье. Он и впрямь намеревался заполучить мою магию; но зачем она ему, я так и не поняла. Совершенно бессознательно я встала за спину мадам Бен Аммар, защищаясь не то от Ксавье, не то от ее гнева – сама не знала.

– Мы с вами давали те же клятвы, – сказал ведьме Ксавье. – Наша цель как магов – помогать другим. Если могу выручить мисс Лукас или ее отца, я хочу это сделать.

– Этой цели я следую изо всех сил, молодой человек. А вы можете сказать то же самое?

Я охнула и закусила нижнюю губу, чтобы не шуметь.

Ксавье вместо ответа закрыл глаза и тихонько вздохнул.

– Так, напоследок мне хотелось бы поговорить с мисс Лукас наедине. Если вы извините нас на минутку.

Ксавье открыл рот, чтобы что-то сказать, но мадам Бен Аммар вывела меня за порог, на этот раз на крыльцо лавки. Закрыв за собой дверь, она положила руку мне на плечо.

– Клара, с учетом состояния твоего отца члены Совета откладывают все решения касательно твоей магии. Они намерены подождать и посмотреть, сможешь ли ты наложить благословение, – мадам Бен Аммар улыбнулась, но едва-едва. – Надеюсь, что сотворение таких сложных чар поможет восстановить веру членов Совета в твои способности. Они могут решить оставить тебе магическую силу.

Мадам Бен Аммар вздохнула. Мое тело напряглось.

– Тем не менее, – продолжала мадам Бен Аммар, – хочу, чтобы ты была готова на случай, если… не удастся благословить отца.

У меня резко перехватило дыхание. Магия колотилась мне о ребра и шипела: «Он умрет, он умрет!» Я покачала головой, чтобы вытрясти эти мысли из сознания.

– Я… я не могу. Не могу так думать.

Даже тень мысли о мире, в котором Совет объявил меня преступницей и оставил без силы, в котором у меня никого не осталось, потому что папу убила моя магия…

– Хорошо, – заворковала мадам Бен Аммар и, опустив голову, перехватила мой взгляд. – Обещаю сделать все возможное, чтобы помочь тебе и твоему отцу. Знай, я всегда буду рядом. Что бы ни случилось.

Думы о моей маленькой семье и о дикой магии, которую я унаследовала, бередили сердечную рану, что вскрылась в тот самый момент, когда я навредила папе.

– Эта… опасная магия… она как у нее? – шепотом спросила я. – Как у Имоджен?

– Твою мать я знаю лишь понаслышке. Но да… ее магия могущественна. – Меж бровей мадам Бен Аммар залегла морщина. – Клара, я уверена: ты не желала своему отцу дурного. Совет понимает, что у тебя есть смягчающие обстоятельства. Мы хотим тебе помочь. – Мадам Бен Аммар коснулась буфов моего небесно-голубого платья. – Ты не такая, как она. Мы знаем, что ты предана нашему делу.

Я жевала губу, не сводя глаз с темно-коричневой древесины крыльца Морвинов. Да, я была верна законам Совета магов, только что это меняло? Моя магия поступала по-своему, вне зависимости от моего желания.

Мадам Бен Аммар заломила руки:

– Ты… ты не получала вестей от матери? Она не пыталась связаться с тобой после нашего последнего разговора?

– Нет. – К счастью. От одной мысли об этом магия заколола мне грудь.

– Ты сказала бы мне, если бы такое случилось?

– Да, мадам, разумеется, – ответила я, нахмурившись. – А в чем дело? Это как-то связано с вашим расследованием? Моя мать что-то совершила?

Мадам Бен Аммар качнулась назад на каблуках, глянула в окно