– Хотите – могу вам даже силу свою отдать, – прошептала я.

– Не говорите того, о чем серьезно не думаете, – слова Ксавье прозвучали холодно и колко, как обломки льда. Когда я подняла голову, его взгляд казался прежним.

– Я серьезно обдумала все сказанное, – заявила я. – Вы видели мою магическую силу. Она ни на что не годна. – Признаваться в таком было больно. Моя магия обжигала горло, наказывая за оскорбление. – Я в мгновение ока от нее избавилась бы.

Строгости во взгляде Ксавье как не бывало. Когда он снова посмотрел в мои глаза, возникло ощущение, что мы снова стали детьми. Равными.

– Окажись такое возможным, – тихо начал Ксавье, – если бы вы могли передать свою силу другому человеку, то пошли бы на это?

По моей спине пробежали мурашки. Магическая сила просыпалась у очень немногих. Отказываться от такого дара – глупо и душераздирающе… Но ради папы я вытерпела бы.

– Если бы вы научили меня накладывать благословение, то да, пошла бы.

Ксавье коснулся губ кончиком пальцев. Я заметила, что на большом пальце у него черное чернильное кольцо.

– Вы дали кому-то клятву? – проговорила я.

Такая традиция существовала между магами при заключении определенных соглашений. Некоторые мои учителя и наставники носили на пальцах черные кольца в знак обещаний, данных коллегам или Совету. Мастер и мадам Морвин использовали их вместо обручальных. В детстве мы с Ксавье обменивались клятвами понарошку. Брались за руки, совсем как взрослые волшебники, обещали друг другу всегда дружить и делиться секретами. Мы тоже рисовали на пальцах чернильные колечки.

Но наше детство уже закончилось.

– Для чего это кольцо? – спросила я.

Ксавье убрал ладони под крышку стола.

– Это для Совета. И я предлагаю такую клятву вам. Если вы настроены серьезно и впрямь хотите, то можете отдать свою силу мне.

Я содрогнулась. Дать настоящую клятву, как взрослая ведьма взрослому магу, – это казалось странным. Наша детская игра стала серьезнее, чем я могла себе представить. Ума не приложу, зачем приятелю потребовалась моя капризная магия. Но раз такую плату Ксавье назначал за помощь, задавать вопросы касательно его мотивов я не собиралась.

– Вы научите меня, как наложить благословение на папу, и как только ему полегчает, я заплачу вам – своей магией? – уточнила я.

– Да, именно.

Я представила, как отец упрашивает меня не отказываться от своего дара, от своего будущего. Но будущее без папы представлялось мрачным и пустым, а будущее с магией – полным проблем. Да еще после того, что она натворила, Совет наверняка откажется от «милосердного» ограничивающего заклинания и полностью отберет у меня силу.

– Я согласна, – проговорила я и протянула ему руку.

– Мисс Лукас, вам придется снять перчатку, чтобы дать клятву.

Я прижала ладонь к груди. Горло судорожно сжалось.

– Коснувшись голыми руками папиной кожи, я обожгла его. Вдруг то же самое случится с вами?

Ксавье покачал головой:

– Уверен, вы не собираетесь мне вредить.

– Я и папе не собиралась, – пробормотала я.

Ксавье скривился:

– Тогда сделаем принесение клятвы быстрым.

Я сжала в кулаки обтянутые жесткими перчатками руки.

– Не волнуйтесь, – проговорил Ксавье. – В саквояже у меня достаточно целебного бальзама на случай, если вы действительно мне навредите. Если такое впрямь случится, я не стану вас винить.

Палец за пальцем я сняла правую садовую перчатку. С максимальной осторожностью вложила свою ладонь в ладонь Ксавье, словно это смягчило бы удар, но едва коснулась его кожи – он вскрикнул.

Я отскочила от него:

– Говорила же я вам!

Ксавье встряхнул руку, словно держал ее над плитой.

– Как любопытно, – пробормотал он. – Ваша магия не повинуется вашему собственному сердцу.

– Любопытно?! – выплюнула я. – Да это возмутительно!

Ксавье снова потянулся к моей руке и заглянул в глаза.

Там, где я коснулась его ладони, появилась бледно-розовая полоса.

– Я помогу вам. Мы разберемся с вашей магией. А как только ваш отец исцелится, она больше не будет обременять вас.

Магия клубком свернулась у меня внутри. Она ненавидела, когда ее называли бременем.

«Так ты и есть бремя», – сказала я ей. С течением лет она стала порывистее. Первые месяцы после того, как у меня появилась сила, накладывать заклинания было сложно, потом они стали дикими, неуправляемыми и слишком мощными. Теперь моя магия была опасной, чистой и простой. Возможно, у кого-то другого она станет более управляемой.

Тем не менее ревность и разочарование паразитами подтачивали меня изнутри. Ксавье был лишь на месяц старше. Мы получали одинаковое магическое образование, но он закончил учебу на целый год раньше. Почти сразу после этого вошел в состав Совета. Преуспел везде, где я потерпела неудачу.

Оставалось лишь надеяться, что он сможет помочь мне благословить папу.

Я сделала судорожный вдох и стиснула ладонь Ксавье, глядя ему в глаза. На этот раз он не отстранился. В горле встал ком – магическая сила понеслась по венам, стекаясь в ладонь. Повсюду вокруг нас вспыхивал свет, солнечные зайчики порхали вокруг наших рук и, словно фейри, пролетали мимо щек.

Потом свет заплясал в глазах Ксавье. Они были красивыми, теплыми, не цвета ночного неба, а темно-карими, обрамленными длинными ресницами. Но под ними залегли густые тени.

Ладонь Ксавье дрожала, но он не сводил с меня взгляд, пока говорил:

– Клянусь вам, Клара Лукас, я стану учить вас всему, что умею, до того дня, пока вы не сможете освободить своего отца от сковывающих его чар.

Негромкие и тайные слова Ксавье каким-то образом отскакивали от светло-желтых стен кухни и эхом разносились по моему сознанию. Я ладонью чувствовала, как бьется пульс в его запястье. Солнечные зайчики мигали в такт ударам его сердца.

Слова полились из меня, будто приготовленные заранее.

– Клянусь вам, Ксавье Морвин, что в день, когда наложу благословение на отца и освобожу от сковывающих его чар, я отдам вам свою магическую силу. Всю целиком. С готовностью.

Ксавье крепче стиснул мою ладонь.

– Пусть никто из нас не расскажет об этой клятве ни одной живой душе.

Наше крепкое рукопожатие напомнило мне детство. Тайны, которые мы хранили от остальных. Признания, которыми обменивались со слезами на глазах в крепостях из одеял. В ту пору такие обещания казались очень серьезными.

Магия пульсировала в руках, вызывая резкую боль, словно я мышцу растянула. Потом к плечу пробежал заряд электричества. Я охнула и притянула руку к себе. Ее саднило, как от ожога, а потом, так же внезапно, как появились, световые блики и боль исчезли.

Вопреки ожиданиям, кожа у меня не покраснела и не запульсировала. Не изменилось ничего – только на безымянном пальце появилось тонкое колечко черного цвета.

Ксавье согнул кисть – на его безымянном пальце теперь красовалось такое же кольцо. Кожа на руках и ладони стала воспаленно-красной.

– Ваша рука! Ой, Ксавье, простите меня, пожалуйста…

– Вы не виноваты. – Ксавье повернулся к саквояжу со снадобьями, который открылся с негромким «щелк!». Достав баночку с целебным бальзамом, он кивнул ей – крышка отлетела сама собой. Смазав ладонь бальзамом, Ксавье перевязал ее бинтом.

– Больно? – спросила я. Отчасти мне хотелось знать, сильно ли страдает папа из-за того, что я прикасалась к его щеке.

– Саднит, – коротко ответил Ксавье. Прежде чем закрыть саквояж, он вложил золотую визитную карточку и квадратную бутылку мне в левую руку, до сих пор обтянутую перчаткой. – Это успокоительное, – пояснил он. – Состояние вашего отца останется нестабильным. Ложка снадобья поможет ему заснуть. И он не будет чувствовать боль. – Ксавье показал на карточку. – Если случится что-то непредвиденное, сожгите ее – и я приду к вам на помощь.

Я осмотрела карточку, на которой просто было написано: «Его благородие Ксавье Морвин, волшебник». И почувствовала укол ревности. Ни умом, ни талантом я ему не уступала. Меня должны были называть «мадам Лукас». Теперь это стало невозможным.

Я сжала бутылочку в кулаке:

– Хорошо.

– В ближайшее время я навещу Совет. Объясню его членам ситуацию и уговорю их отсрочить наложение связывающего заклинания. Они смогут оказать вам с отцом дополнительную помощь.

Перспектива во второй раз принимать у себя членов