Шрифт:
Закладка:
— Ну–ка, — кивнул мне полицейский, продолжая держать на мушке.
— Это ничего не меняет, — заявил капитан с девочкой на руках. — Анна Ивановна звала на помощь, когда мы их застали.
В карман полез, а что делать.
— Не надо! — Воскликнула вдруг плутовка, подняв голову. — Он спас меня, это правда. А теперь прошу вас, отвезите домой.
Полицейские выдохнули, убирая оружие.
— Прошу просить за недоразумение, сударь, — извинился капитан и откланялся.
Анна успела скользнуть по мне раздосадованным, а то и мстительным взглядом. И мне вдруг стало страшно за друзей.
Поэтому я поспешил сказать ей в след:
— Если вам угодно сударыня, я приеду проведать вас в понедельник.
— Угодно, сударь. Где найти знаете, — ответила радостно, состроив довольную мину.
Двоякие чувства теперь. Если она связана с оргалидами, мне стоит узнать об этом побольше. А если просто дурачится, то в этом тоже следует удостовериться.
Но я уж точно не сумасшедший, блеск от шкуры Фиолетового ни с каким не перепутаю.
Он был здесь! Но атаковать не стал.
Лошадь мою казаки с поста неподалёку выловили.
— Зря ты с малолеткой связался, — заворчал Михаил по дороге обратно в трактир. — Слухи о младшей дочке Третьякова ходят разные. И все дурные.
— Да влюбилась она в него, разве не видно, — прокомментировал Степан. — Пару годков подождать и невеста знатная будет. По ней видно, породистая.
— А ты у нас эксперт, — усмехнулся Вадим. — Через год у неё уже другой на уме будет. А через два третий.
— Что за слухи? — Поинтересовался я.
— Говорят, она по два–три дня попадает невесть где. А потом её находят в чём мать родила, то в парке городском, то на набережной за сорок километров от именья.
— И всё замалчивается?
— Да, всё замалчивается. С умом девка не дружит, вот и всё, — заключил Михаил. — Так что ты не лезь лучше вообще. С глаз долой — из сердца вон.
Вернулись в трактир. И подумал я, что друзья мои как чуяли, отправившись за мной. И выручили в итоге. А то потом объясняй Третьякову, что я не собирался её насиловать. Зная позицию принцессы, комендант меня в порошок сотрёт по любому поводу.
Как минимум бы за решётку на неделю посадил. А у меня каждый день на счету.
Время позднее. В заведении народа поменьше. И Ильи с дружками уже нет, что порадовало.
— Угощаю, друзья, — заявил я за столом. — Гуляйте, братцы…
К полуночи решили закругляться. А тут подполковник меха–гвардии Константин нарисовался, когда я уже охмелел прилично. А я и подзабыл, какой он мощный верзила, глаза чёрные, как две сквозные дыры в бездну. Волосы каштановые вообще никак не вяжутся с образом.
Надо же, сам пришёл. Никак не ожидал его увидеть. А он уселся за стол и мне кивнул приглашающе.
Так, похоже, Илья доложил, что я здесь.
Пошёл к его столу.
— Вы позволите?
Кивнул. Но стоило мне пристроиться на стуле, выдал жёстко:
— Просто скажите мне, поручик, почему вы всё ещё здесь.
— Я не мог бросить службу, а если уйду в самоволку, меня арестуют на вокзале в Иркутске, — ответил, понимая, о чём он. — Но это похоже на отговорку, согласен. Не проходит и дня, когда я не думаю о ней. Когда не корю себя за то, что сделал. Как мне быть, скажите?
Впился взглядом, словно к стене клинками припёр. Изучает минуту.
— Вы пьяны, князь, — заключает. — Не знаю, почему теряю с вами время. Наверное, всё дело в том, что нам нужна наша Агни.
— Почему принцесса не попросит своего батюшку, — выдавил.
— Вы в своём уме? За обсуждение подобного расстрел, — ответил, оскалившись. — Вам следует следить за словами, Андрей Константинович.
— Виноват, товарищ подполковник.
— Довожу до вашего сведения, князь, что суд состоялся. По телеграмме вчерашней отрапортовали. Её разжаловали до капитана и определили в Иркутское училище мехаводов преподавателем. Вы улыбаетесь?
— Значит, не всё так плохо.
— Пришла вторая телеграмма сегодня днём, — продолжил со скептическими нотками. — Агни бросила службу, нарушив приказ. Теперь мы потеряли её из виду. Но это не самое страшное. Ей грозит заключение до пяти лет колонии, если полиция её найдёт. Такого рода заключение для неё равносильно смерти. Анастасия Николаевна заняла принципиальную позицию, что всё должно быть по закону. А я не могу. Поэтому готов посодействовать тебе с увольнением в Иркутск. Моих полномочий достаточно, чтоб отпросить тебя у комполка на месяц по особому поручению, какую–нибудь бумагу в канцелярии Третьякова состряпаем.
— Не понял, это не будет легально?
— А тебя это заботит?
— Не особо, — признался.
— Только ты можешь повлиять на Агнессу, чтобы она явилась с повинной. Иначе наломает ещё больше дров.
— Я готов. Что от меня требуется?
— До вторника я решу вопрос с вашим командиром, в среду планируйте отбытие на поезде. Билеты за мой счёт. На расходы получите ещё двести рублей.
— Средства на все расходы я найду, — настаиваю.
— Да бросьте, мне известно в каком состоянии ваш капитал, князь. Вы даже боксировали, чтобы заработать хоть какие–то средства для существования. Знаете, это достойно уважения. Когда узнал, через что вам пришлось пройти, изменил о вас мнение.
Кивнул, насупившись.
Чую затылком, что все трое моих товарищей посматривают сюда, готовые в любой момент сорваться и броситься на матёрого гвардейца с кулаками. Они даже перестали непринуждённо болтать. Затаились.
— К сожалению, мнения о вас не изменила принцесса, — оговорился Константин. — Даже я, второй человек в гвардии,
