притягивает внимание Михаил своей таинственностью, и тут вдруг выдаёт:

— Женюсь!

— О, как, — усмехнулся Степан. — И на какой такой мамке? А то, как вы выражаетесь, товарищи: хороших бабс здесь не осталось.

— Барышень, — поправил Вадим с грустной улыбкой.

— Хотя в госпитале нашем такая медсестра хорошенькая есть, — выдал казак мечтательно.

— Так и кто ваша избранница, сударь? — Проявляю заинтересованность я.

— А вы вот не знаете, Андрей Константинович, и даже не догадываетесь? — Смеется Михаил. — Наталья Алексеевна Дорохова, кто ж ещё?

— И когда успели договориться? — Спросил Вадим, который тоже, похоже, не знал. — Насколько помню, сударь, вы даже на вокзал проводить её не сподобились.

— О, многого же вы, друг мой, не знаете, — усмехнулся Михаил. — Я с её купе вровень скакал, покуда дорога позволяла. С седла и крикнул ей напоследок, что люблю. А она целую телеграмму в полк прислала, что тоже любит и ждать будет сколько угодно.

— Давай братцы за любовь крепкую, — предложил я, поднимая кружку.

— Подождите, — притормозил Степан. — А свадьба–то когда?

— В Августе справим, — отвечает Михаил. — Каждый год в столице август месяц — это пора императорских балов. Много знати приезжает со всего мира. Все дворцы и сады распахнуты для гостей. Цветы, музыка и танцы ждут отчаянные головушки! Лучшие артисты мира собираются в столичных театрах. Цирки приезжают с акробатами. Сказка, волшебство, исполнение всех желаний. А главное, это свадебная пора для всех влюблённых.

— Подождите, сударь, — уточняю я. — Насколько понимаю, вы в столице свадьбу решили сыграть? К сведенью вашему, у нас военное положение. Кто ж вас за гарнизон отпустит? Двенадцать суток пути до Иркутска на поезде. А там ещё побыть, а обратно ехать. Это месяц.

— Батька мой ходатайство в полк прислал. Меня на свадьбу в Иркутск отпускают, — заявил Михаил с видом виноватым.

— Каков батька, — раздалось с укором от Степана.

— Граф Брусилов мой отец, — признался гусар.

— Так это ж генерал столичный, сухопутных войск главком, насколько знаю, — прокомментировал я. — И как его сына сюда забросило, позвольте поинтересоваться, сударь?

— Обижаете, князь. Я всё сам. Отец хотел при столице оставить, а я решил, что без титулов сам всего добьюсь.

— А теперь? — Включился в поклёп Вадим.

— А теперь сердце воет, поеду.

— Ну, скатертью дорога, друг, — хлопнул по плечу его я.

— Спасибо, Андрей.

— За любовь! — Объявил Степан так громко, что с соседних столов даже обернулись офицеры.

Стукнулись стаканами, выпил я горьковатую брагу до дна. И подумал уже о своём.

Через две недели в Иркутске балы начинаются. И кому ж надо будет Агнессу под суд отдавать в такую пору? Может, есть у меня ещё время?

Всю неделю я отходил от своего боевого рейда на японский флот. Восстанавливался долго, ходил в караулы, как варёный. Зря решил, что быстро управлюсь. За неделю в меха так и не сел.

За счастье друга рад, но горечью отдаёт в душу. Потому что своё счастье не сберёг.

Вечер не мил праздный даже с друзьями. Извинился перед господами, да вышел из трактира на набережную, что рядом. Чтоб своей кислой миной им настроение не портить. В пустующей беседке с видом на Уссурийский залив на перила облокотился воздухом подышать и от шума подальше спрятаться. И от рож всяких. Илья с гусарами своими то и дело взрывался от смеха, будто надо мной насмехаясь. Обратно идти уже не хочется.

Огней в потемневшем море мало. Зато в небе слышен шум. Мехар в ночи рассекает, от Владивостока удаляясь. Представил себя в кабине. Да что там можно увидеть? Разве только огоньки с города и сёл. С кораблей ещё. Но если японцы решат нападать, они ж всё на броненосцах затушат специально.

Только куда им, заминировали и мы водные площади. Это вероятно и логично.

Михаил приплёлся, охмелевший слишком быстро.

— А хочешь, я сам Рогачёва на дуэль позову? — Заявляет разгорячённо. — Как меха–гвардеец он может отбрыкаться, но честь не позволит. И тестя моего будущего здесь нет, чтоб осадить и шкуру его спасти.

— Не нужно, у тебя одна забота должна быть, как женщину свою счастливой сделать. А не как горем её убить.

— Да я его под орех…

— Не вздумай, — ухватил его за плечи и растряс. — Да и с чего ты решил, что он меня волнует?

— Кто ж ещё? Мы все видим, как ты на него смотришь.

— Да никак я на него не смотрю, — улыбаюсь другу и отворачиваюсь к перилам. — Пока военное положение никаких дуэлей. Считай я молчаливо дал слово твоему будущему тестю, что не стану закона нарушать. К тому же, Илья пилот мехара. Если убью его, японцы и оргалиды только порадуются. И больше наших потом убьют.

Вздохнул гусар. Пристроился рядом, на перила облокотившись.

— Верно говоришь, Андрей. Иногда чувства так разум затмевают, что далеко и не видишь. Пусть живёт пока твой гвардеец. Так и быть.

— Пусть живёт, — согласился я с улыбкой.

Немного помолчали. Справа на холмике огоньки. Два казака у орудия на позиции курят, глядя вдаль. Думаю, и им грустно, да тревожно.

Убедившись, что поблизости посторонних нет, решился. Фёдор толком ничего не посоветовал, может, Михаил подскажет.

Стекляшку одну прихватил с собой. Её и вынул показать.

— Не знаешь, где на рубли обменять можно? — Спросил, подавая камень гусару.

Глаза голубые у друга только разгорелись, а рот открылся. Света из окон трактира вполне достаточно, чтобы рассмотреть.

— У ювелиров, где ж ещё? — Ответил с ходу и присмотрелся, затем на зуб попробовал. — Вроде не стекло. И откуда, сударь?

— Наследство.