Может быть, он сам ошибся и неправильно провел введение в гипнотическое состояние? Матвей схватил пиджак и вышел вслед за Лаурой. Она, наверняка, еще на стоянке в своей машине. Если поспешить, то можно ее застать.

– Отмените всех пациентов на сегодня, пожалуйста, – на ходу бросил он секретарше.

Матвей вышел на улицу. Ему хотелось поговорить с Лаурой, обсудить это все. Слишком много вопросов накопилось. Если бы она не сбежала так поспешно, он бы успел их задать.

А вот и она. Матвей поднял руку и хотел было ее окликнуть, но она села в машину Никиты. Только этого тупого качка здесь не хватало! Вот жлобина ловкий. Отирался здесь, пока она не вышла.

– Ну подожди, я тебе сейчас как вдарю интеллектом по тупизне! Моментально отучишься лезть, куда не просят, – прошептал Матвей, садясь в машину.

А Лаура тоже хороша. Никакие грабли ее ничему не учат. По голове получила, но все равно, как собачонка, побежала за первым встречным. Да так резво, что даже забыла о плохом самочувствии после сеанса. Кажется, у нее не венец безбрачия, а венец безмозглости. Курица! Летать не может, но крылышками бяк-бяк-бяк. Вот курица и есть!

Никита познакомился с Матвеем, когда по советам знакомых привел на сеанс свою девицу. Аппетиты ее росли с каждым днем. На закуску девица потребовала шубу, на горячее Мальдивы, а на десерт новую роскошную машину. Поэтому Никита попросил охладить пыл хищницы. Матвей честно выполнил свою работу. Просветленная девица укатила исправлять ошибки прошлых жизней в Индию к довольно скромному по деньгам гуру. Никита связался с гуру и щедро заплатил ему, чтобы исправление длилось как можно дольше.

Вскоре Никита привел к Матвею еще одну девицу с утиными губами и завышенными требованиями. И ее тоже отправили исправляться в жаркие страны. А потом Никита пришел сам. И грустно сопя, попросил Матвея выяснить, почему он вечно выбирает не тех.

– А почему вы считаете, что они не те? – спросил Матвей.

– Потому что они мне надоедают через месяц. А та самая, одна, точно не надоест.

С тех пор Никита регулярно посещал сеансы. Видимо, они ему помогли. Потому что в первый раз он выбрал не уткогубую, вусмерть обколотую ботоксом девицу с искусственной грудью, а обычную девушку. Умненькую, с которой можно поговорить. Без кричащего маникюра. Довольно приятную в общении, хотя и мышеобразную.

Лаура была худенькая, мелкая, с аккуратным, слегка острым носом, щедро усыпанным веснушками. Прежние девицы Никиты содрали бы с себя кожу живьем, но веснушки извели бы. Так как это не фотогенично! На одежду ей явно плевать. Платьице скромное. Хотя тонкую фигурку подчеркивает, давая возможность рассмотреть, что рассматривать, в принципе, нечего.

Размер бюстгальтера из серии: «Ищите да обрящете». Кроссовки детские: белые, с розовыми шнурками, да еще и хорошо заношенные. Волосы блеклые, светло-русые, средней длины и забраны в хвостик. Ни фенов, ни укладок. Колец и серег нет. Макияжа тоже. Глаза птичьи, кругленькие, но довольно большие. Взгляд типично мышиный, затравленный такой. И не потому, что перенесла горе, а просто такой был всегда. Матвей эту затравленность сразу узнавал. Слишком часто видел у пациентов. Даже цвет глаз никакой: ни голубой, ни серый, вода с мылом.

Матвей был в курсе, что сейчас в моде натуральность. Его бывшая, с которой он встречался три месяца, тратила тонны косметики, денег и краски для волос на эту «натуральность». Матвей, может быть, даже и не заметил бы этого всего, по мужской наивности принимая за настоящее и природное, но ее постоянные окрики: «Не трогай волосы, они уложены! Не гладь мое лицо, оно накрашено» убедили его в том, что натуральность – это просто очень дорогая декоративность.

Особенно его поражало, как она собирается утром на работу. Думая, что Матвей спит, она спокойно красилась. Матвей из-под ресниц пытался сосчитать слои краски, которые она черпала разными кистями из каких-то причудливых коробочек, но очень быстро сбивался со счета. Зато убедился в том, что женский макияж раз в пять сложнее, чем ядерная физика.

Но Лаура явно не владела всеми этими женскими хитростями. И тем более его разозлило, что и без этого всего она быстро нашла себе очередного козла. И это сразу после того, как рассталась с предыдущим. Козломером она также не умела пользоваться, как и косметикой.

И после этого она еще плачет из-за венца безбрачия. Как же его не будет, когда ее так легко уговорить? В первый раз увидела мужика, уже получила от него по голове. Ну насторожись же, дурочка! Может, это вселенная посылает тебе знак? Так нет. Уже запрыгнула в его машину.

Матвей и сам не понимал, почему так злился. Наверное, потому, что его раздражали бесцельные и безвольные. Такие, которых по жизни мотает туда-сюда, а они никак плавать не научатся.

– Доктор, что со мной не так? – спрашивали его пациентки, которые никак не могли завести отношения и выйти замуж.

– Да всё с тобой не так! – мысленно отвечал он, при этом сохраняя профессионально-сочувственное выражение лица и дежурно выдавая успокаивающие фразы.

Такие женщины напоминали ему игрушку-антистресс. Есть такие розовые резиновые свинки. Держишь их в руке, вроде вполне симпатичный поросенок. Бросаешь на пол – он расплывается розовой лужицей. Но как только снова берешь в руку, обретает прежнюю форму, словно и не падал. Вывод: таких женщин нужно все время держать в руках. Они это и сами понимали. Только вот считали, что руки должны быть чужие. И непременно мужские. А Матвей тратил кучу времени и сил, внушая, что руки должны быть их собственные.

Ладно, если он решил с Лаурой поговорить, значит поговорит. Матвей завел машину и направился за черным джипом Никиты. И машина у этого качка такая же тупо-выпендрежная, как и он сам. Никита остановился возле итальянского ресторана.

– Ух ты! – восхитился Матвей шепотом. – Сразу из тяжелой артиллерии пальнул. Дорогой кабак!

Жаль, что массивные золотые перстни уже вышли из моды вместе с цепями по три килограмма. Иначе бы это всё точно было на качке. Матвей вышел из машины. Рядом крутился парень в костюме хот-дога и раздавал флаеры с рекламой новой сосисочной.

– Ну привет, веселая сосиска! Маску сними, пожалуйста, если не затруднит, – Матвей помахал купюрой в пять тысяч перед его носом.

Тот опустил вниз сетчатую маску, прикрывавшую лицо, и оказался парнем лет двадцати.

– Студент? – осведомился Матвей.

Парень молча кивнул.

– Заработать хочешь?

– Я не по этим делам, – поспешно ответил