видел начальника штаба, что называется, под градусом и потому считал такие разговоры клеветой, не имеющей под собой никакого основания.

– Ко мне? – коротко, почти на бегу спросил майор.

– Так точно! К вам, товарищ майор, – торопливо ответил Одуванчиков, пока Смурнов не промчался мимо.

– А я тебя в окно увидел. Вижу, к штабу направился, ранняя пташка. По мою душу, подумал, вот и поспешил.

Последние слова начальника штаба были почти не слышны. Смурнов быстро удалялся. Капитан Одуванчиков круто развернулся на сто восемьдесят градусов и двинулся за начальником штаба, который так и не догадался пригласить его следовать за собой. Только около кабинета, уже открывая дверь, он коротко глянул через плечо, словно проверяя, идет ли за ним командир разведывательной роты.

– Тебе наш старший следователь еще не звонил? – спросил Смурнов.

– Это который из старших следователей стал вдруг нашим? – встречно поинтересовался Одуванчиков.

– Тот самый, вместе с которым ты задержание эмира Бацаева проводил. Полковник Вострицин.

Одуванчиков слегка нахмурился, но майор этого не заметил. На самом деле полковник только присутствовал при задержании эмира, но в дело, слава богу, не совался.

– Никак нет, товарищ майор. Не звонил.

– Стало быть, вскоре позвонит. Он вечером со мной говорил. Я его к тебе направил. В случае чего поможешь ему. Тем более что дело это общее.

Майор, настроение которого обычно соответствовало его фамилии, в эти ранние часы много и вполне благодушно болтал. Видимо, хорошие сны ему под утро снились.

А вот капитан Одуванчиков никогда своих снов не помнил, ни хороших, ни плохих. Видимо, только и исключительно по этой самой причине он был человеком уравновешенным, отличался одинаковым невозмутимым, совершенно спокойным нравом при любых обстоятельствах. Он не любил выставлять наружу собственные эмоции. Только сам этот офицер знал о том, что происходило у него в душе.

– А что за дело? – вроде бы совсем равнодушно поинтересовался Василий Николаевич.

– Так, почти пустяк. Следует устроить ловушку для одного эмира местного разлива. Уголовник со стажем, причастен к нескольким убийствам и, естественно… – Смурнов остановил свой монолог, ожидая продолжения от Василия Николаевича.

– Естественно, к ограблениям. Разве уголовник может без этого!

– Конечно, не может, – согласился майор. – Если сам ничего хорошего не надумаешь, то попроси капитана Мишу Мимохожего из оперативного отдела. Он на любые гадости горазд. Великий мастер на этот счет. Фантазия, понимаешь, у человека играет. Сам говорит, что по характеру интриган, и если бы не армейская специализация, то много нервов сослуживцам попортил бы. Поговори с ним, не стесняйся. Только пусть сначала тебе самому полковник позвонит. Но об этом после. А пока доложи, что хотел, когда в штаб направлялся. Как я понял по твоему маршруту, ты ведь из гаража шел?

– Так точно, товарищ майор! Из гаража. Проверял листы обшивки грузовиков. Как они выдержали.

– И как? Что скажешь?

– Хорошо было бы в горячих точках, где есть вероятность стрельбы, так надежно укрыть. Я с большим трудом выковырял пулю, которая в защитном листе застряла. Вот она. – Капитан Одуванчиков аккуратно положил на рабочий стол майора пулю, вытащенную из кармана. – Даже не сплющилась, просто застряла и приклеилась.

– Я почему спрашиваю, – сказал Алексей Викторович. – Мне необходимо отчет об испытаниях написать. А что за документ будет без рапорта непосредственного участника события? Вот потому я к тебе и обратился. Еще попроси об этом кого-то из офицеров роты, которые в машине встретили обстрел. Тоже приложим к моему отчету.

– Обязательно сделаю, товарищ майор, – твердо проговорил капитан Одуванчиков. – Теперь мне только одно непонятно. Я не знаю, как листы выдержат обстрел из крупнокалиберных снайперских винтовок. Но это мы уже сами выясним, с вашего разрешения и под вашим руководством испытание проведем. Если его раньше нам никто не устроит. А то может так оказаться, что мы зря только будем боевые патроны тратить. Их у нас и без того не слишком много. При этом следует учесть, что не все банды имеют на вооружении крупнокалиберки. Из пяти, как правило, у одной только имеются такие стволы. Впрочем, это особого значения не имеет и вопрос не решает. Тут прежде всего важны умение и навыки снайпера. Но у меня на роту всего одна крупнокалиберка, хотя есть два снайпера-профессионала, умеющие ею владеть.

– Кроме старшего сержанта Наруленко в твоей роте еще кто-то есть? – с удивлением осведомился начальник штаба. – Я знаю, у тебя снайперы с обычными СВД в каждом взводе имеются. А кто еще профессионал?

– Командир саперного взвода старший лейтенант Слава Скорогорохов раньше снайпером служил. Потом был какой-то случай. Он женщину убил, снайпера противника, и в саперы перешел. Нервы в тот момент подвели. Говорит, у сапера и у снайпера характеры похожи. И тому и другому спешка и суетливость противопоказаны.

– Так что, твой Скорогорохов желает снова в снайперы пойти?

– Никак нет, товарищ майор. Но, будь у нас вторая крупнокалиберка, я бы его уговорил. Необходим нам второй такой снайпер.

– Ты ведь знаешь, что я не терплю сослагательного наклонения. Если бы да кабы!.. – довольно резко и упрямо сказал Смурнов.

По отряду ходили слухи, что легче смертельно раненному выздороветь, чем выпросить что-то из запасного оружия у начальника штаба.

– Товарищ майор! – чуть не взмолился Василий Николаевич. – Я видел на складе винтовку, так необходимую моей роте. Выпишите ее нам. Вячеслава Аркадьевича Скорогорохова я уговорю. Будет две должности совмещать, командира взвода саперов и снайпера.

– Тем, что на складе хранится, лично распоряжается командир сводного отряда подполковник Репьин. Даже я вынужден обращаться непосредственно к Виктору Васильевичу, чтобы получить шлем от «Ратника» для кого-то из вертолетчиков. Он бывает им необходим для поддержания связи с нашими подразделениями. Но это ведь только шлем. А уж крупнокалиберку подполковник пуще глаза собственного бережет.

– Но толку-то от того, что винтовка на складе пылится, даже в бинокль не просматривается. А в реальном бою от нее был бы результат, причем очень даже неплохой.

В глазах у начальника штаба капитан Одуванчиков внезапно уловил незнакомый блеск.

Майор, обычно прямолинейный, заговорил вдруг непривычным для себя тоном:

– Давай, Василий Николаевич, так с тобой договоримся. Я должник перед старшим следователем Вострициным. Суть растолковывать не буду, скажу только, что в сложной ситуации он мне жизнь спас. В прошлый раз ты ему помог, и вся заслуга тебе принадлежит, поскольку операция против эмира Волка тобой начата. Постарайся и в этот раз. Только так, чтобы приоритет уже ему принадлежал. Он к тебе обратится, ты поддержи его, а я попробую содействовать тебе. Поговорю с командиром отряда. Выпрошу эту винтовку. Обещаю. Только вот с патронами для