– Возьму и обязательно добуду.

– Ну так помоги Вострицину.

– Пусть он мне звонит.

Василий Николаевич Одуванчиков прождал целый день, но полковник юстиции ему так и не позвонил. А он уже начал представлять себе, насколько усилится его рота, когда получит второго снайпера с винтовкой «Корд». Саперный взвод в этом случае станет по силе равняться чуть ли не всей остальной роте.

Капитан Одуванчиков даже представлял себе ситуацию, при которой он своим приказом переводит старшего сержанта Наруленко в другой взвод, и прикидывал, что это даст роте в целом. Но все-таки сдвоенная работа снайперов с «Кордами» Одуванчикову нравилась больше. Он подумал, прикинул все «за» и «против» и решил оставить Наруленко на прежнем месте, то есть в саперном взводе.

Этот вопрос казался ему почти решенным, и дело оставалось совсем за малым. Командиру разведывательной роты следовало уговорить старшего лейтенанта Скорогорохова снова взять в руки снайперскую винтовку взамен тупорылого автомата Калашникова, положенного саперам.

Хотя почти все бойцы саперного взвода, так же, впрочем, как и сам его командир, пользовались автоматами АК-12 с глушителем и с оптическим прицелом. В бою на дальней дистанции в темное время суток эти автоматы были незаменимы, поскольку глушитель одновременно служит и пламегасителем. Он не позволяет противнику определить, откуда ведется огонь.

Другое дело – близкая дистанция. На ней звук громко щелкающих затворов уже является демаскирующим фактором, показывает место или хотя бы направление, откуда идет атака.

Некоторые офицеры, которым по должности полагается тупорылый автомат, имеют при себе его как дополнительное оружие ближнего боя. Ладно еще, что АК-12 и АК-74У заряжаются одними и теми же патронами.

Глава 3

– Ты ко мне? – спросил полковник Гаджигусейнов, вытаскивая из кармана связку ключей в кожаной ключнице со сложным тисненым рисунком, к сожалению, уже почти неразличимым от времени, и открывая дверь кабинета.

– Так точно, товарищ полковник! Вас жду, – ответил старший следователь, отрывая спину и плечо от стены.

Полковник Гаджигусейнов был самым возрастным и, наверное, опытным сотрудником следственного управления, одним из двух людей в этом ведомстве, с которыми Манап Мансурович разговаривал строго на «вы». Вторым был, естественно, генерал Щуров, которого на «вы» звали абсолютно все. Кроме того, то на «ты», то на «вы» подполковник Омаханов общался с молодой секретаршей генерала Муслимой. Но здесь срабатывало скорее не уважение, которое, кстати сказать, тоже присутствовало, а простое мужское заигрывание, на которое сама Муслима, правда, никогда не отвечала ни всерьез, ни в шутку. Она была студенткой-заочницей Северокавказского филиала Всероссийского государственного университета юстиции, в будущем мечтала стать офицером следственного управления по республике и бороться с преступностью.

– Заходи, – сказал Нияз Муслимович, распахнул дверь и сделал приглашающий жест, прямо как самый настоящий гостеприимный хозяин. – Что-то новое сообщить хочешь?

– Да, новое, – произнес Манап Мансурович, развел руками и рассказал о своем звонке и письме, которое с утра пораньше прислал ему Михаил Михайлович.

– Что ты теперь делать думаешь? – поинтересовался полковник.

– Зашел вот посоветоваться, стоит ли вопрос до суда доводить. Как вы считаете? Хлопотно это, времени уйму отнимет. Хотя если с другой стороны посмотреть, то проучить этих журналюг надо бы, а то они совсем обнаглели.

– А сам-то как считаешь? Почему все вопросы через меня должны решаться? Своей головой соображай. А пока вот что сделай. Ты сейчас загляни в архив, возьми там все уголовные дела на своего братца и сходи с ними к Ящеру. Материалы он, вообще-то, не просил, но мало ли, вдруг поинтересуется? Так что держи их при себе. Генерал сам просил тебя зайти. Если скажет, что через суд дело надо решать, то мы так и поступим. Но сам ему об этом не напоминай. Мне кажется, он уже пар выпустил и только о твоем брате поговорить хочет. Иди.

Спуститься в архив, расположенный в полуподвале того же здания, и найти там материалы, о которых шла речь, было делом пятнадцати минут. Через четверть часа подполковник Омаханов прижимал к груди четыре папки средней толщины с уголовными делами на брата и шел в другое крыло здания, где располагался служебный кабинет генерала Щурова.

На глазах Манапа Мансуровича из приемной вышел старший следователь по особо важным делам полковник юстиции Сергей Николаевич Вострицин. Заметив подполковника Омаханова, он как шлагбаумом перегородил дорогу своей длинной сухощавой рукой, то ли останавливая коллегу, то ли просто приветствуя его.

– Ну вот, на ловца, как говорится, и зверь бежит, – сказал Сергей Николаевич.

– Это я, что ли, зверь? – Омаханов, честно говоря, слегка недолюбливал Вострицина за его слишком уж моложавый вид, за то, что тот всегда был одет так, словно только что от портного вышел, и вообще за всегдашнюю везучесть во всем, и поэтому не желал останавливаться для разговора, как он считал, ни о чем. – Извини, меня генерал вызвал.

– Я в курсе. Сам по тому же вопросу. Ты после генерала загляни ко мне в кабинет, я тебе один номерок сброшу. Это человек, который тебе основательно поможет. Советую с ним активно сотрудничать. Он и в других делах будет в состоянии оказать содействие. Короче говоря, я тебя жду. Ты слышал, наверное, что нам удалось задержать эмира Наримана Бацаева. Так вот, основная заслуга в поимке этого бандита принадлежит именно капитану Одуванчикову. Я в этом деле просто статистом был, честно говоря. А этот командир разведывательной роты спецназа ГРУ, телефон которого я тебе дам, большой специалист по устройству различных ловушек. Твоего брата он тоже сумеет поймать.

«Так вот для чего меня заставили копаться в архиве и разыскивать старые дела Магомедгаджи, – понял вдруг подполковник Омаханов, покрепче прижал папки с уголовными делами к груди и открыл дверь в приемную. – Ящер желает задействовать меня в поимке брата. Но что Гаджи опять натворил? За что его сейчас ищут? Он ведь вроде бы только что освободился и ничего еще сделать не мог, попросту не успел еще».

Секретарша Муслима сидела за столом с телефонной трубкой в руке.

– Он уже здесь, Анатолий Петрович. Хорошо, – сказала она и положила трубку на аппарат.

Не бросила небрежно, как делают, рисуясь перед всеми подряд, многие секретарши, желая показать свою независимость от шефа, а именно положила, аккуратно и сдержанно.

– Товарищ генерал как раз спрашивал про вас. Заходите. Он ждет, – проговорила девушка и стала рассматривать свой сложный маникюр, больше не интересуясь подполковником.

Генерал-майор Щуров сидел за своим столом, с двух сторон заваленным папками с уголовными делами, но прямо перед ним