— Товарищ ротмистр, — забывшись, обращаюсь я к офицеру. — Ой… извините.

— Не нужно извиняться, товарищ старший лейтенант, — качает он головой. — Тот факт, что георгиевский кавалер распознала георгиевского кавалера, не может быть постыдным. Значит, вы не просто из контрразведки. Что же, что я могу сделать для сестры?

Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. Я, привычно обратившись к офицеру, оказывается, показала себя носителем боевой награды. Не скажу, что у меня нет, как раз есть, но суть не в этом. Суть в том, что он теперь готов помочь не только как русской, а как собрату по оружию, а это совсем другая песенка, и можно наглеть.

— Мне нужно набрать форму, товарищ ротмистр, — объясняю я. — У меня ствол не пристрелянный, «разгрузку» сделать, чтобы патроны носить удобно было, а то в трусы — для девочки не вариант.

— Разгрузку? — заинтересовывается он.

И тут у нас начинается предметный разговор. Над шуткой о дефлорации патроном он смеется, но говорим вполне предметно. Я рисую разные варианты разгрузочных жилетов, объясняю, что и для чего, он внимает, потом просит позвать кого-то, и нас становится больше. А я себя вдруг ощущаю как среди ребят, поэтому начинаю улыбаться.

— Да нет же, Змей! — выдаю я. — Смотри, вот так вот…

— С ходу позывной угадала… — ошарашенно сообщает тот, к кому я обратилась. — Командир, она точно наша!

— Кто бы спорил, — вздыхает ротмистр. — Значит, поможем сестре, отправляющейся в пекло.

— Но ребята, это же в прошлой жизни было, ну здесь же нет… — пытаюсь я возразить.

— Это было, сестренка, — приобнимает меня Змей. — Этого достаточно.

Настоящее боевое братство. И это боевое братство сейчас за меня примется, так что взвою. Но тут ничего не поделаешь — сама попросила. Сразу же, кстати, обнаруживается разность подходов, поэтому они учатся у меня, а я у них, заодно выясняя, что это за пластуны и что вообще на свете происходит, потому что не знаю же ничего.

— Ну, слушай, сестренка, — усаживается после спарринга рядом Змей. Ребята вообще меня как-то очень быстро приняли и именно сестрой считают, отчего на душе тепло делается. — Значит, есть у нас человечья часть, а есть магическая. Ведуньи всегда наособицу стояли, потому и империя магическая отдельно от людей стоит, понимаешь?

Как я и думала. Людской бардак отдельно, магический отдельно. Причем у магов целая империя со своими вооруженными силами и спецназом. Ну и «старший лейтенант» — это однозначно флот, потому что у пластунов и пехоты звания другие. Это я не учла, кстати, но уже поздно думать. Флот — так флот.

* * *

Экипируют меня ребята очень серьезно. Сережки у меня не позволяют читать действительные мысли, а выдают девичий бред низкой пробы, то есть платья, побрякушки, вопросы менструации и дефлорации. Когда мне демонстрируют, что показывают сережки, я весело смеюсь вместе с ребятами. Определители зелий, цепочка защиты целки, аварийный портал, способный пробить защиту даже банка, не то что Хогвартса. По моей просьбе — на двоих, потому что есть у меня ощущение, что мимо Грейнджер я не просвищу. Ну и по мелочи всякое. Палочка у меня новая, но колдовать ей не обязательно, потому что есть кольцо-концентратор.

Ни на какую Косую Аллею мне не надо, во-первых, я и так на ней, во-вторых, сами все принесут, не маленькие. Вместо сундука — чемодан со всеми теми же функциями и защитой от досмотра. Причем защита от Гринготтса, а они на взлом очень нехорошо смотрят. Ну и оружие, гранаты мои любимые в специальном кошеле…

— Зачем тебе столько? — интересуется ротмистр, ибо товарищи — они все на «ты».

— Растяжки делать, — улыбаюсь я, — никто же, идя в сортир, щит на себе не держит?

— Коварно, — кивает он. — Ну тогда набирай на здоровье.

Ствол мне заменили, теперь эту пулю не всякий щит удержит. Случись бой — мало не будет никому. Странно, но существование лимонников игнорируется по факту, что само по себе очень интересно. Тем не менее мне на это… Далеко и надолго. Интересно, что результатов проверки с Родины все еще нет, но ротмистр говорит — такое случается, поэтому нервничать не о чем.

Впереди у меня Хогвартс, и какой он, кто знает. Гоблины, узнавшие, что Поттеры живы, вмиг заморозили все их счета, полностью заблокировав сторонний доступ. Но вот узнав, кем была в девичестве мать моя, женщина, в чем я одно время сомневалась, потому что не может женщина бросить своего ребенка, я уже вполне ожидаю увидеть метку на руке, как минимум, Джеймса, а это значит, что Снейп совсем не как в моих фанфиках, а враг. Он не мог не знать.

Вообще смешная ситуация. Меня породила Лили от Джеймса, но при этом я не Поттер, а вообще не пойми кто. Правда, у ротмистра есть идея, которой он отказался делиться пока, но мне и не к спеху. В любом случае, я свою роль уяснила, только одно не поняла — зачем надо было так мучить ребенка. Вот этот момент от меня ускользает совершенно.

— Это просто, товарищ старший лейтенант, — отвечает мне командир пластунов. — Ты бы потратила силы на заживление и попытку двигаться, в результате сильно ослабла магически.

— Тогда их хозяину было бы проще, — понимаю я. — А после смерти никакой гадости во мне не осталось?

— Ну почему же нет? — удивляется русский офицер. — И крестраж, и зелья в тебе оставались, первому вообще наплевать, где находиться, а зелья — это жидкость. Но гоблины подсуетились, поэтому теперь ты чиста.

— Какая хорошая новость… — задумчиво отвечаю я.

К этому году, если он будет таким же, как в каноне, я готова — очки против взгляда василиска, две пары, и уменьшенный гранатомет со специальными боеприпасами. Так что, в случае чего, никакого меча не будет, а будет вполне удобная штуковина. Ну а потом посмотрим, кто здесь самый умный.

— Мила! — обращается ко мне по старому позывному Змей. — Мы тебе кроме стандартной, допросную аптечку по возрастам положим. Тебе точно пригодится.

— Ой, спасибо, мальчики! — расцветаю я в улыбке, принявшись обнимать и целовать присутствующих. Это же такой подарок!

— Какая девчонка будет радоваться допросной химии и гранатам, — вздыхает ротмистр.

— Наша девчонка! — отвечает Змей, а потом вдруг сгребает меня в охапку и бросает вверх, как маленькую.

И я визжу, как маленькая, потому что мне двенадцать и всего этого в моей жизни не было. Не было ласки, опоры, нежности… Ничего не было. Змей, которому я рассказала свою историю, только качает головой. И остальные офицеры просто берут меня под крыло, обращаясь не только как с боевым товарищем, но и как с дочкой, отчего хочется стать очень маленькой. Но у меня есть задача — найти и уничтожить мою кровь, поэтому ограничений нет никаких, а есть враги. И этим врагам будет кисло, потому что убивать я умею, а возвращаться мне отныне уже есть куда.

Проходит день, за ним еще один, и вот пора уже прощаться. Я долго обнимаюсь с Нежноглазой, называя ее мамой, против чего гоблинша не возражает, а потом приходит пора прощаться с ребятами.

— Живи, малышка! — просит меня Змей. — Мы ждем тебя.

— Будь жив, — отвечаю я ему привычной фразой.

— Если что, мы этот Хогвартс… — еще один офицер показывает, что будет со школой, а я улыбаюсь.

Здесь я обрела маму. Пусть Нежноглаза из совсем другого народа, но она настоящая мама, такая, о какой мне мечталось холодными детдомовскими ночами. Здесь у меня друзья, для которых я сестра, а кто-то и дочерью воспринимает. Здесь мой дом. Как бы странно это ни звучало, но это единственное место, где меня любят и ждет, а потому — горе английским магам, потому что мне есть за что сражаться.

Пытавшиеся лишить меня смысла жизни твари заплатят за все. За каждую слезинку убитой ими девчонки заплатят грязные твари, что хуже фашистов. Я в последний раз проверяю снаряжение, оружие, поправляю форму, на которую накинута мантия, и готовлюсь уходить, в последний раз окинув ребят взглядом. Впервые, по-моему, я ухожу в одиночный поиск, а разведка прикрывает тыл. Что же, и такое бывает.

Форма, которая на мне — русская. Она может менять цвет, даже мимикрировать под местность. Это обмундирование снайперов, ну а мне отжалели ее от чистого сердца. Сейчас она изображает из себя школьную форму Хогвартса, даже штаны дают иллюзию длинной юбки, которую, правда, содрать с меня не получится, да и задрать тоже, потому что ее нет. Зато граната в кармане есть, потому что портал порталом, а на самый крайний случай… Да и привыкла я, настраивает она меня на рабочий лад, значит.

Сделав шаг, оказываюсь на вокзале. Насколько я могу видеть —