– Приедете, узнаете.

Судя по голосу, что-то очень хорошее. И ведь хоть бы намекнул, гад такой! Ничего, не через пятнадцать, так через двадцать минут узнаю. Ну же, лифт, подъезжай побыстрее! Я и сам не заметил, как какое-то оживленное беспокойство овладело мной. Вот и на перекрестке на желтый проскочил. Хорошо, хоть не было никого, но всё равно я себе такое обычно не позволяю.

К кабинету Морозова я уже прыгал по лестнице через ступеньку, так что встретился с руководителем проекта несколько запыхавшись.

– Ага, бежал! – улыбнулся Игорь Александрович. Нет, не так. Улыбался, это, знаете, такое немного ограниченное выражение эмоции. В данном случае он, как говорили у нас во дворе, давил лыбу. Таким довольным я весьма скупого на внешнее проявление эмоций профессора еще не видел.

– Ну, говорите, что? – я всё еще выравнивал дыхание.

– Держите, – он достал из стола и подвинул мне какую-то брошюру в бледно-кремовой, почти белой обложке. – Страница восемьсот пять.

– Да в ней всего листов тридцать, не бо… – тут я замолчал, потому что перевернул книжицу заголовком вверх.

Скромный дизайн, я бы даже сказал, крайне минималистичный. «The Lancet, Volume 1, Issue 8224» – так себе заголовочек, наверное. Я открыл начало. Ага, у них сплошная нумерация, тут старт на 795 странице. Так, быстрее, пять листов от начала. И вот она. Наша статья. Читать смысла нет, я ее наизусть знаю. Но вот эти две фамилии в буржуйской транскрипции…

Что-то эмоции начали переполнять меня. Я только и смог потрясти головой и выдать совершенно неуместное в этих стенах протяжное «бля».

– Вот и я приблизительно то же самое сказал, – поделился воспоминаниями профессор. – А вы везунчик. Это очень хорошо, когда такой человек есть в коллективе. Считайте, что степень кандидата у вас в кармане.

– Так я институт еще не закончил, куда мне?

– Думаете, Евгений Иванович не составит протекцию? Поверьте, всё будет сделано так быстро, как только возможно. А время пройдет, не успеете даже заметить.

– Хм… – я повертел журнал в руках. – Надо бы отметить. Чтобы не последняя!

– Само собой, как насчет ресторана?

– Я только «за». Машину вот отгоню и вернусь. А журнал… это мой экземпляр? Только один?

– Если мало, можете сходить в Ленинку, попробовать украсть оттуда, – засмеялся Морозов. – Я и эти номера с боем отнимал.

Я лучше потрачусь на международный звонок и попрошу Солка прислать несколько номеров на память. Старший товарищ он мне, или я напрасно в опере мучения терпел?

* * *

Вечером позвонила Панова. После того случая она первое время чуть ли не каждый день рассказывала, что да как. А как начал Федя выздоравливать, то и доклады пореже, а потом и вовсе сошли на нет.

А сейчас чуть ли не с первого слова снова вернулась к этому случаю.

– Оперативник приходил.

– До сих пор никого не нашли?

– Ой, да ты знаешь, они, наверное, уже и перестали искать тех хулиганов. Никакого движения, звоню следователю, отговорки только. Работа ведется, поиски идут. Тут другое.

– Что?

– Про тебя расспрашивал. Куда ходил, с кем ездил, допрос настоящий учинил.

– А ты?

– Так и сказала, что ты то в больнице со мной был, то домой за едой ездил. Так ведь, негодяй такой, даже Федю встретил, тоже беседы вёл. Он ему отповедь и дал, что вместо того, чтобы бандитов искать, они непонятно какие допросы устраивают. Давление потом поднималось, таблетки пил.

– Не обращай внимания. Походят и перестанут.

Видать, подозревает мамаша что-то, но не говорит. А с другой стороны, сейчас менты против нее действуют.

– Сынок, ты извини за просьбу…

– Да? Что-то надо достать? Ты скажи, я узнаю.

– Нет, мы с Федей… Я думала… На майские, у меня там отгулы… Приехать на несколько дней…

– Это можно, но меня не будет. Уезжаю на неделю.

– Нет тогда, что мы там без тебя делать будем?

Тревожный звонок? Не думаю. Было бы что, так Мельник сообщил бы. Пока получается, что одни догадки у ментов.

* * *

Со всеми этими посторонними занятиями и работой прогулы образовываются. Не знаю, как в других институтах, а в меде пропущенные занятия отрабатывают. Один прогул – одна отработка. С лекциями суровее, там надо реферат предоставить лектору, который может и завернуть. А практические занятия проще. На каждой кафедре есть день отработок, сидит дежурный препод, собирается толпа любителей свободного посещения занятий – и в путь.

Я старался с этим делом не затягивать. А то подойдет зачетная неделя, с долгами заветный автограф в зачетке не получить. Так что сегодня вечером – гигиена. У меня там как раз одно практическое занятие осталось. Взял учебник, поехал. Пока буду ждать, изучу тему. Всё равно знания эти никак мне не нужны, так что запомнить надо вот только на сегодня, пока в машину не сяду. К тому же и Давид в те края тоже собирался, тоже где-то отрабатывать.

Поднялся на кафедру, подошел к аудитории, записался в журнал. Уже отходя в сторону, зацепился взглядом за расписание. Ого, дежурный препод – Пилипчук О. Г. Знал бы – не приезжал. Ну ее в болото, склочную бабу. Она хоть и не пишет больше кляуз, а всё равно от такой особы хорошего ждать не стоит.

Пошел, почитал тему. В принципе, ничего сложного, ни тебе формул, ни списка всяких важных постановлений. Вот и Оксана Гавриловна пришла, гроссбух притащила, положила перед собой. Зыркнула на притихших студентов, начала вызывать по одному. В принципе, зверств никаких, я бы даже сказал, подход формальный. Задаст пару-тройку вопросов – и отпускает. Так я люблю. Возникла даже мысль предложить соседке подвезти ее домой.

То, что вызывает она не по порядку, я заметил только под конец. Записался я в середине, а вот уже Пилипчук опрашивает предпоследнюю участницу шоу. А студент Панов остается в гордом одиночестве. Что же, посмотрим.

– Давайте, Панов, что там у вас? – бесстрастно спросила она.

Подошел, сел у стола. И тут началось. Вопросы следовали один за другим. С текущей темы она играючи перешла на предыдущие. И ответы требовала развернутые. Наверное, с полчаса гоняла меня. Не могу сказать, что отвечал блестяще, но и не плавал особо.

– Я у вас отработку не принимаю, Панов. Вы показали неудовлетворительные знания, – выдала она вердикт.

– Хорошо, – сказал я, вставая. – Сдам другому преподавателю.

– Не сдадите! – радостно воскликнула Пилипчук. – Я запрещу кому бы то ни было принимать у вас. Будете ходить до зачетной недели! А потом… посмотрим. Надежда советской науки, – фыркнула она.

– Нет,