темницу, дверь в большой зал или задний двор, ворота замка, ворота города… У каждой люди. Стражники с оружием. Знаете, при мне из этой темницы никто не сбегал. Если вас не отпустят, то единственный способ покинуть её – смерть.

– Что ж вы до сих пор не воспользовались этим прекрасным способом? – язвительно спросил Вайс.

Раухель вдруг запыхтел, его дыхание участилось и сделалось шумным, а губы судорожно задрожали.

– Я пытался! – истерично простонал он плачущим голосом. – Пытался заточить ложку, чтобы взрезать вены на руке! Тюремщик узнал, донёс Морнераль, и в тот вечер я ел из миски, словно пёс. Она смотрела… Смотрела и улыбалась! После мне перестали приносить еду в миске, только проклятые пирожные… Пытался удавить себя обрывком штанов, но не хватило духу! Я жалок! – взвизгнул Раухель. – Жалок и заточён здесь, в этих камнях, в этом вонючем грязном теле! Морнераль добилась того, что я презираю себя и ненавижу собственную жизнь! Ненавижу! Ненавижу!

Бывший глава тайной службы принялся кататься по полу и бить себя по голове, лицу и телу. Вайс смотрел на это с изумлением и отвращением, понимая в глубине души, что, если не удастся сбежать, то, в конце концов, его ждёт схожая жалкая участь.

Вскоре пришёл тюремщик. Он открыл дверь камеры и пнул визжащего Раухеля в бок, отчего тот прекратил кричать и тихо заскулил.

– Видал? – обратился он к Вайсу, усмехнувшись. – Вот что темница с людьми делает. Хорошо хоть, в этот раз штаны не намочил, безумец чёртов… А ведь прежде слыл умным и властным. Интересно, если короля так же на месяцок в темноте закрыть, что с ним случится?

– А если тебя? – огрызнулся Вайс и тут же получил пинок в грудь.

Дыхание сразу перехватило. Он попытался было встать, но упёрся шеей в лезвие короткого меча.

– Острый язык, да? Могу укоротить, только ребят позову. Не хочешь? Тогда сиди и помалкивай.

Стражник вышел из камеры, пятясь назад и держа оружие перед собой, после чего закрыл дверь.

– Вообще, непонятно, на кой чёрт вас по ночам караулить, – усмехнулся он и плюнул на пол, – но приказ есть приказ. Так что давай не усложнять друг другу жизнь. Ты будешь сидеть тихо, а я вздремну. Будешь шуметь – что-нибудь отрежу. Раухеля велено не калечить, а вот на твой счёт указаний не было.

Вайс потёр ушибленное место и сел, опёршись на холодную стену камеры, после чего вздохнул и принялся размышлять над своим нынешним положением. В следующий раз можно попытаться выхватить у этого сосунка меч и пробить себе дорогу к свободе. Можно даже взять в заложники Раухеля, раз уж его жизнь Морнераль так ценит. Впрочем, если она собралась сбежать, то и на этого ей плевать. Рихард взглянул на тихо стонущего и всхлипывающего человека, что сжался в комок у стены. За этими мыслями Вайс не заметил, как провалился в пустой сон без видений.

Он не знал, сколько ему удалось поспать. Проснувшись, он увидел всё ту же темноту вокруг и свет, пробивающийся из окошка. Тело ломило от холодного каменного пола, а может от ударов стражников. Вайс поднялся на ноги и вздохнул, ощущая во рту отвратительную сухость. Должно быть, сейчас утро. Выяснить наверняка это невозможно, но пускай будет так. Раухель, лежавший на соломе у стены, походил на бесформенный грязный мешок. Рихард вспомнил вчерашнее, и ему стало гадко глядеть на бывшего главу тайной службы. Он прислушался, но не услышал ничего, кроме собственного сердцебиения и неровного храпа Раухеля.

– Эй! – негромко позвал Вайс в окошко двери. – Есть там кто?

Ответа не было. Должно быть, заключённых караулят только ночами. Но, в самом деле, зачем это, если сбежать отсюда по заверениям Раухеля нельзя никак? Наверное, чтобы бывший глава тайной службы не попытался вновь свести счёты с жизнью…

– Тюремщики только по ночам, – донёсся голос сзади. – Это помогает определять время суток.

Вайс с удивлением отметил, что манера речи Раухеля теперь не была похожа на бормотание сумасшедшего и лишена истеричных ноток. Бывший глава тайной службы говорил спокойным, хоть и исполненным печали голосом.

– Теперь вы больше похожи на того человека, каким вас все считали, – усмехнулся Вайс. – Крепкий здоровый сон?

– Увы, – с тяжёлым вздохом ответил Раухель, – сон здесь ни при чём. Сидя здесь, я постепенно теряю рассудок. Иногда случается то, свидетелем чего вы, к несчастью, оказались вчера.

– Да уж, я как вас увидел, сразу понял, что вы слегка сошли с ума.

– Безумие – словно пропасть. Стоит сделать единственный шаг, и ты уже пропал безвозвратно. Боюсь, я уже обречён, и в конце концов разум всё же покинет меня, – обречённо произнёс Раухель, но вдруг оживился. – Что ж, раз уж мы застряли здесь вдвоём, расскажите, как вы угодили в ту же камеру, что и я.

– Не хотелось бы о таком трепаться, но, вижу, терять мне уже нечего, – Вайс почесал лысину. – Морнераль отправила меня выследить девчонку Эльдштерн, а та ехала сюда вместе с королевской армией. Вот я и прибился к обозу…

– Король послал войско? – с надеждой спросил Раухель. – Быть может, им удастся…

– Уже нет, – перебил наёмник, предвидя дальнейшие слова. – Не удастся. Этой армии больше нет.

– Что же с ней стало?

– Уж не знаю, стоит ли вам такое говорить. Вдруг снова по полу кататься начнёте.

– Не бойтесь, это происходит не так часто.

Вайс набрал воздуха в грудь.

– Королевскую армию атаковал дракон. Меня придавило оглоблей, переломало рёбра, а потом какой-то старик исцелил прикосновением. Чудеса, да и только. Морнераль мне не поверила и швырнула сюда.

Даже в неровном свете из окошка, Вайс заметил, как Раухель изменился в лице и побледнел. Он поджал губы и спрятал лицо в грязные ладони, говоря что-то неразборчивое. Наконец, бывший глава тайной службы поднял полный горечи взгляд и проговорил:

– Ему удалось, – глаза Раухеля сделались влажными, и Вайс было подумал, что он сейчас снова впадёт в безумие. – Дериану удалось задуманное.

– Дериан Рейнар? Он-то здесь при чём?

– Вы вправе счесть мои слова безумными, но… Последние несколько лет Дериан Рейнар был одержим идеей превратиться в дракона. И я, будь проклята моя верность ему, помогал это осуществить.

– Вот уж в самом деле ничего безумнее я