— Ты когда-нибудь встречал такое? — спросила она. — Не припомню, чтобы в академии о таком рассказывали.

— След, оставшийся после уничтоженных печатей людей, — осведомил я, с интересом разглядывая чёрную почву. — На такие техники способны твари вроде той, что напала на господина Оболенского.

— И надолго земля здесь будет чёрной?

— Навсегда, — невесело хмыкнул я. — И если ты не хочешь, чтобы в таком состоянии было гораздо больше земли, продолжай рисовать.

— Ага!

Как только солнце вышло из-за горизонта, наш отряд продолжил путь. Спустя час мы уже стояли по ту сторону стены и анализировали над дальнейшими шагами. Я давал указания, распределял роли, а когда все всё поняли, мы начали штурм.

Первым зашёл я — принял на себя основной удар тварей. Следом уже забежали ударники в лицах Тимофея и Леонида. Парни помогли разбить кольцо, в которое меня старательно брали твари. После разбитого кольца в бой вступили Моржов и Трубецкая. Они атаковали дальними ударами, на рожон не лезли. Прасковью Юсупову решили не использовать, оставили её в тылу и периодически отправляли к ним раненных.

Удивило количество тварей. Сказать честно, когда стоял за стенами крепости, ощущал куда больше энергии, чем могло поместиться в трёх дюжинах среднеранговых. В основном тут были Пустотные Шакалы, именно они обгладывали мясо людей в самую последнюю очередь.

Возможно, твари разбежались, когда питательных веществ тут больше не осталось.

— Этот последний! — гордо процедил Леонид, держа ногу на размозженной голове убитого Шакала. — Славный бой!

— Не теряй концентрации, — велел я, оглядываясь. Всё не мог понять, откуда поступает такая мощная энергия. — Нас могут поджидать твари поумнее.

— Я и не собирался, командир.

Городок выглядел пустым и давно покинутым. Двери нараспашку, следы крови на стенах, ставни хлопают на ветру. Ни единого признака присутствия человека. Я видел растянутые верёвки, на которых когда-то сушили бельё. Множество техники, покрытой снегом, поленницы дров, загоны, где были кровавые следы от сожранных кур и кроликов. И трупы Дозорных, конечно. Благо, в холодное время вонь была не такая страшная.

Леонид поднялся на мостики, расположенные вдоль стен, и нашёл там брошенное оружие.

— Лезвия клинков из редчайших руд, — донеслось из оружейной. — А валяются так, словно и не нужны никому.

— У этого вертолёта вообще полный бак топлива, — прозвучало откуда-то сверху. — Такое ощущение, будто перебили всех, кто был здесь.

— Так и есть, — отозвался я, разглядывая состояние костей убитого Дозорного. — Оболенский был единственным, кому удалось выжить после побоища. Последние партии эвакуирующихся не были направлены в Архангельск, солдаты остались здесь и погибли под этими стенами.

— Слишком тихо здесь, не находите? — спросила Прасковья, стоя неподалёку от меня. — Убили пару дюжин слабых тварей и…

Не успела она договорить, как земля пошла рябью. Я среагировал немедленно; выбежал в сторону Прасковьи, взял её на руки и в пару прыжков забрался на мостик у стены.

— Под землёй! — дал я команду, и бойцы быстро выпрыгнули на выступы.

А дальше всё понеслось с невероятной скоростью. Я дал команду каждому усилить на максимум свои «доспехи души». Бойцы выполнили приказ раньше, чем из-под земли вырвалось нечто несуразное.

Тварь выбралась на поверхность прямо передо мной и взревела, раскрыв нараспашку свою пасть. И стоило мне взмахом клинка отделить её головную часть от брюшной, как глазам открылась картина. Десятки подобных ей тварей выбрались из-под земли вместе с этой, и теперь стремительно атаковали моих бойцов. Ранг тварей был высшим, а та устрашающая аура, которую я ощущал за стенами крепости… да, она исходила от них.

— Что это за твари, командир⁈ — вскрикнул Виктор Моржов испуганно, когда ударом в район груди не смог навредить твари и был вынужден отступить. — Вы нам о таких не рассказывали!

Я заиграл желваками. Туманные Землерои имеют куда более сложную структуру строения организма. Их можно разрезать на тысячи частей, но это их не убьёт. Наоборот, лишь усилит. Каждая часть твари способна жить независимо от других частей.

— Не разрезайте их! — дал я указания, глянув вниз.

Такие твари не обладали сердцами, а убить их точным ударом не было возможности. Единственный способ — лишить их источника сил. Пустые ниши в глубине земли, больше походящие на валуны, были «могилами» червей. Их так прозвали по причине того, что с помощью них твари питали себя жизненной энергией. Уничтожь такую, и землерой подохнет через пару часов от обезвоживания.

Выбросив ауру в ноги, я спрыгнул с мостика и пикировал вниз, зигзагами пролетая между атакующими монстрами. В полёте огрызался ударами, но старался не отрывать куски их плоти. Лишь оставлял порезы, чтобы замедлить.

Упав на колено, приложил ладонь к земле. Прикрыл глаза и подчинил небольшой участок почвы. Земля начала сжиматься в местах пустот и наполняться грунтовой водой, буквально выдавливая валуны из земли.

Несколько металлических стержней собрались из воды и упали на «могилы», раскалывая их. И когда твари утеряли свои источники сил, я дал новую команду.

— Теперь можете резать!

Повторюсь, отряд, который был собран в Дозор, обладал крайне высоким потенциалом. Я порой попросту терял из виду бойцов, парни были крайне быстрыми. А маневрировали так, что порой самому приходилось догонять.

Бой с группой тварей продолжался не больше часа. Без должной подпитки Землерои ослабели. Из тварей «высшего» ранга перешли в обычных середнячковых тварей, которые кроме размеров и прочной кожи не обладали ничем особенным.

Когда те попытались сбежать, вырывая себе ямы, я снова приложил ладонь к земле, укрепляя почву. Парни в тот же миг атаковали тварей со спин — простыми размашистыми ударами обезглавили каждую.

— Этот… точно последний! — хмыкнул Леонид.

— Да, возможно, — согласно кивнул я, поднявшись на подкашивающиеся ноги.

Не успел оглянуться, как снова наступил вечер. На захват крепости ушло не больше десяти часов, но всё же было достаточно просто. Впрочем, главная опасность была не в Землероях, иначе Пункт быстро бы отвоевали.

Опаснейший противник будет здесь со дня на день.

Весь оставшийся вечер мы потратили на то, что выбрасывали тварей за стены крепости. От трупов людей осталось не так много, потому тех решили сжечь на центральной площади — дескать, дань уважения. Гора убитых и обглоданных Дозорных горела ярким огнём — так, что столб чёрного дыма превышал высоту стен и распространял запахи горящей плоти на сотни метров. Это не отпугивало тварей, но запахи наши могло притупить.

Ближе к ночи мы принялись осматривать главную цитадель в крепости. Живых в ней не осталось, потому расположились в помещении, которое раньше считалось местом собрания членов Старостата. От стариков, к слову, осталось много личных вещей. Одежда, драгоценности, сигары и прочее.

— Тепло, — улыбка расплылась на губах Прасковьи. — Не думала, что так сложно путешествовать во время зимы.

— С языка сняла, — согласился Тимофей.

Остальные тоже закивали в знак подтверждения.

Трубецкая зашла в комнату, накрыла мою спину тёплым пледом, присела рядом и прижалась ко мне, приобняв. Чуть подрагивала от усталости и резкой смены температуры.

— Ощущаю себя захватчицей, — отшутилась она. — Пришли, убили всех, заняли комнаты и довольствуемся драгоценностями и всякими побрякушками в виде оружия и броневой техники. Всюду пахнет смертью.

— Да… никто и не рассказывал нам о том, что на самом деле происходит в тумане, — кивнула Прасковья. — Господин Шагайн был прав. И десяток лет в академии не покажет истинной картины, что творится здесь. Такое ощущение, будто… знаете, будто они пытаются скрыть часть правды.

— Романтизация Дозора — нормальная история, без которой мы едва ли решили бы поступить на службу, — пожал плечами Моржов. — С одной стороны, чувствуешь себя обманутым, а с другой понимаешь, что по-другому никак.

Так и сидели, неторопливо рассказывая о своих мыслях и попивая горячий чай. Камин согревал, но несмотря на это Трубецкая с каждой минутой прижималась ко мне всё ближе. Это касалось не только её, весь отряд невольно начинал проникаться друг другом. Такое в моей жизни происходило очень часто, механика подобного эффекта «сроднения» была мне ясна, как день. Людей сближал общий враг и ощущение опасности. Каждый в комнате понимал, что за десятки