Шрифт:
Закладка:
— Я понимаю. Я нус сообщает из Москвы, что Соловьев будет в Голландии завтра. Так получилось, что и сам Янус приезжает сюда. Это смешно, но его включили в группу, которая должна будет брать Соловьева.
Собеседник Ван Айхена потер лоб и хмуро проговорил:
— Это совсем не смешно. Участие Януса в группе может оказаться совсем несовпадением. Нобудем надеяться налучшее. Когда они намерены брать Соловьева?
— Когда получат окончательные и неопровержимые доказательства его вины. То есть после прямого контакта с теми, на кого он, якобы, работает.
Собеседник Ван Айхена поставил пустой стакан, жестом отказался от новой порции и задумчиво сказал:
— Плохо, что нам приходится действовать через вас. Простите, но я не всегда уверен, что ваши люди смогут точно оценить ситуацию. Сотрудник спецслужб, подобный Янусу, требует тонкой работы. С этим и подготовленный профессионал не всегда справляется.
Ван Айхен без малейшей обиды пожал плечами:
— Ради бога. Он завтра будет в Голландии. Можете взять его себе.
Его собеседник с улыбкой поднял руки:
— Нет-нет, пока рано. Сейчас Янус психологически еще не готов к встрече с нами. Пусть он пока думает, что работает на большой бизнес. Подобного рода помощь, даже если она граничите нарушением закона или даже экономическим шпионажем, всегда легче переносится объектом вербовки, чем что-либо другое. Не надо ему знать, что за вами стоит разведка. К этому мы еще успеем придти.
Ван Айхен задумчиво кивнул:
— В этот раз Янус только должен помочь провезти через границу груз оборудования. Вполне невинное дело. Если не считать того, что на самом деле речь идет о поставке оппозиционным группам на Северном Кавказе и в Средней Азии самых современных средств связи. Кроме того, мы должны помочь доставке вте же адреса партии оружия. Я правильно понимаю наши обязательства перед вами?
Его собеседник пожал плечами:
— Все должны быть довольны. Мы помогаем вам создать законченный никл производства вашего товара из производимого в Средней Азии, Пакистане и Афганистане сырья, включая его доставку в Европу. Мы оказываем содействие вам организационно и финансами. Вы же оказываете нам содействие в решении некоторых политических задач на Кавказе. Сотрудничество бизнеса и разведки — это нормально.
Слегка подавшись вперед, Ван Айхен внимательно выслушал собеседника и с любопытством спросил:
— Вы верите людям, которые вынужденно работают на вас?
Его собеседник усмехнулся и неторопливо ответил:
— Как вам сказать. Мы имеем дело, как правило, с инициативниками. С теми, кто сам находит нас и предлагает свои услуги. У каждого из этих людей свои мотивы, но они надежней, более прогнозируемы. Однако с ними и больше риска получить подставную фигуру. Что касается тех, кто работает на тебя вынужденно, то их сложнее контролировать. Зато их ты и выбираешь сам. Так что я не всегда знаю, что лучше.
— Так, может быть, вам все-таки стоит познакомиться с Янусом?
Собеседник Ван Айхена категорически покачал головой:
— Нет, не надо его сейчас выводить на нас. Он может сорваться. Тем более что он так стережется, нервничает.
— Да, Янус настаивал на том, чтобы его полностью прикрыли. Он боится своих коллег. Если они что-либо заподозрят, его возьмут мгновенно. А уходить раньше срока, не пол уч и в денег, он категорически отказывается.
Помолчав, собеседник поинтересовался:
— Кто придумал эту кличку? Он знает, что вы его за глаза называете Янусом?
Ван Лихен с улыбкой покачал головой:
— Нет, конечно не знает. Хотя не думаю, что он мог бы обидеться. Мне кажется, что люди вашей профессии — простите мне мою откровенность — сродни актерам. Они помешаны на перевоплощении и обмане. Вероятно, даже в этой ситуации он счел бы эту кличку за комплимент.
— Боюсь, для него она может звучать как оскорбление. Вообще, учтите возможность его душевных метаний, не позволяйте ему чувствовать себя изменником. Но оставим это. Что вы думаете делать с Соловьевым? Простите, что я оставляю эту проблему вам, но он входит в вашу часть сделки.
Вздохнув, Ван Айхен налил себе еще виски, покачал стаканом и ответил:
— Тянуть здесь опасно. По словам Януса, это очень опытный человек. Так что… Так что Соловьева надо будет дискредитировать перед его коллегами сразу после прибытия в Голландию. А затем лучше всего — ликвидировать.
* * *
В комнате звякали бокалы, звук голосов упал — кто-то из коллег рассказывал анекдот. Донеслись обрывки фраз «еще полчаса…», «и пойду домой». Грохнул хохот, снова зазвенели приборы.
Приступ бешенства накатил стремительной волной, в груди стало легко, холодно и жутко. Все встало на свои места — проникновение в квартиру, странные мелочи, безотчетное и беспричинное чувство тревоги. Мир перевернулся. Меня подозревают. Меня. Что я такого сделал?
— Что же ты, паразит, замолчал? Ты на что конкретно намекаешь? Ты меня имел в виду?
Мой собеседник, Олег Воропаев из нашего отдела, только таращит мутные глаза, дергает руками и мотает головой, то есть всеми доступными способами демонстрирует категорическое нежелание участвовать в разговоре.
— Не кривляйся, отвечай, я тебя спрашиваю!
Не отвечает. Похоже, так я ничего путного не добьюсь. С трудом заставляю себя отпустить его горло, и Воропаев, со свистом отдуваясь, медленно сползает на табуретку. Растерев посиневшую, покрывшуюся пупырышками шею и восстановив дыхание, он вместо ответа начинает замысловато и скверно браниться, поглядывая в сторону коридора. После короткого размышления, опасаясь, что я могу ошибочно отнести сказанное на чей-нибудь еще счет, он добавляет:
— Ты — идиот!
— Я тебя не об этом спрашивал. Я тебя…
— Причем идиот буйный! Что ты меня схватил?
Воропаев возмущается не зря, вцепился я в него, в общем-то, без особого повода. Так, во всяком случае, могло бы показаться стороннему наблюдателю, благо что на кухне, кроме нас двоих, никого нет. Коллеги, ближе к вечеру, собрались отметить мой отъезд, и все пошло по намеченной схеме. День нынче будний, времени мало, за исключением меня все люди семейные, поэтому присутствующие надирались необыкновенно стремительно и, я бы сказал, не без вдохновения.
Когда мы вышли на кухню покурить, я напомнил Воропаеву об одной информации по делу, которое он вел. Эти данные были мне нужны, чтобы подготовить заключение по проблеме экспорта оружия. Строго говоря, подобный обмен информацией требовал хотя бы устной санкции руководства отдела. Но если на каждый чих испрашивать разрешения начальства, мы работать не сможем, мы зарастем паутиной, поэтому Воропаев легко пообещал мне предоставить необходимую информацию. Это было неделю назад. Справку я уже сдал, и вопрос я сейчас задал уже так, случайно, по странному наитию.
