усердия язык, Панченко тут же принялся дорисовывать молодому черту бутылку в руке, а старому — длинные рога. Подумав, он придал одному бесу черты Сибилева, а другому — Горелова. После некоторых колебаний, искоса глянув на присутствующих старших товарищей, он стал тщательно гримировать оба изображения — дорисовывать пышные усы и бороды, делая их неузнаваемыми.

Потерявший рисунок Воропаев поднял голову и включился в разговор:

— Владимир Николаевич, думаю, насчет доказательств вы несколько преувеличиваете. Самое серьезное из того, что мы имеем — это счет Соловьева в зарубежном банке. Хотя даже и тут мы незнаем, за что был и перечислены деньги и как была получена эта информация?

Горелов мельком бросил взгляд на Сибилева и неторопливо ответил:

— Николай Гаврилович в курсе. С этого, собственно, все и началось. Банковскую карточку наего имя перехватили в конверте международной экспресс-почты.

— Что, так прямо на его имя и шел конверт?

Почувствовав, что настроение в кабинете меняется не в его пользу, Сибилев вмешался в разговор:

— Нет, конечно. Адресат — представительство голландской фирмы в Москве.

Панченко, не поднимая головы, вскользь заметил:

— Несерьезно. Вы же понимаете, ни одна спецслужба не пошлет такие вещи по почте. Для этого есть посольские каналы. Вот если он работает на какие-то негосударственные структуры… Тогда — да, тогда все это складывается логично.

Воропаев подхватил:

— Согласен. Но, возможно, он занимается бизнесом в свободное от работы время. А что касается контактов, так пока установлен только сам их факт. Насколько я понимаю, в большинстве случаев встречи Соловьева были вызваны служебной необходимостью.

Гореловбросил на Воропаева короткий признательный взгляд и вопросительно посмотрел на Сибилева. Открытый конфликте группе, отправлявшейся в Голландию, был ни к чему. Но некоторые противоречия в ней играли бы на руку Горелову — именно его человек попал под подозрение, и любое сомнение это подозрение ослабляло. Впрочем, Сибилев понимал все это не хуже остальных присутствовавших. Подняв бровь, он недовольно произнес в пространство:

— Думал, дадут мне оперов, а подсунули адвокатов. Кроме того, установлен факт его контакта с сотрудником как раз той фирмы, на которую была выслана кредитная карта. И именно эту фирму накрыла голландская пслиция. Они занимались незаконной торговлей драгоценными камнями и антиквариатом.

Панченко и Воропаев коротко переглянулись и одновременно повернулись к Сибилеву. Почувствовав изменение обстановки, тот заговорил еще уверенней:

— И здесь все логично — протягиваются нити к его парижскому делу, которое было наполовину завязано на антиквариат и драгоценные камни. Так что вместо болтовни надо работать.

Панченко, отодвинув в сторону рисунок, согласился, как возразил:

— Это верно. Только не очень похоже это на человека из спецслужб — связываться с криминалом. Кто действительно хочет денег, либо уходит в бизнес, либо в крайнем случае продается другой разведке. Зачем ему эти дела с незаконной торговлей?

Чувствуя победу, Сибилев отбил последние возражения:

— Неизвестно, как и на чем они могли его зацепить. Кроме того, за всем этим может действительно стоять и спецслужба. Мы этого просто не знаем.

И закончил, как дверь в камеру захлопнул:

— Вот еще что… Я бы его здесь брал, опасно отпускать.

Горелов, дернув щекой, возразил:

— Николай Гаврилович, мы с вами уже это обсуждали, и не один раз. У нас нет оснований для этого, просто не хватает доказательной базы. Понимаете? Что вы предлагаете, отключить его от всех дел и держать в изоляции? Сколько на это уйдет времени? Год, два?

— Нужно набраться терпения…

— Да нет у вас такой возможности! Мы знаем только, что наш сотрудник поддерживает связь с преступной организацией. Вы говорите, что от этого — один шаг до работы на чужие спецслужбы. Хорошо, пусть так. Но выяснить, что к чему, мы можем только тщательно разрабатывая Соловьева. Ладно, мы его возьмем, как вы предлагаете. А он не раскроет рта. Будет тупо молчать, и что тогда? Что тогда?

Дипломатично помолчав, Сибилев назидательно проговорил, уже полностью повернувшись к Воропаеву, но скосив глаза на Горелова, и дрогнув голосом в лицемерном сочувствии:

— Конечно, всем нам хотелось бы вообще это дело не ворошить. Но не те времена, слава Богу, приходится думать не о чести мундира и отдела, но об интересах более высокого порядка.

Едва заметно покривившись на «интересы были высокого порядка», Горелов заключил:

— Это тоже нам все известно, Николай Гаврилович. Поэтому повторяю, ваша задача не упустить Соловьева. Если он заподозрит неладное — мгновенно уйдет. Не в обиду вам будет сказано, он и не от таких уходил.

Уловив протестующее движение Сибилева, Горелов не без мстительности повторил:

— Именно так — уходил от профессионалов повыше классом. И если вы получите окончательные доказательства, но при этом упустите Соловьева, первым голову снимут именно вам. Мне — следующему. Так что, как только он выйдет на контакт с покупателем, его надо будет сразу же брать.

* * *

Что еще? Где еще могут быть следы проникновения? Пройдя через квартиру в кладовку, превращенную в подобие небольшой библиотеки с самодельными книжными полками, снимаю первый том Довлатова. Вот они, эти следы. Любой, кто заберется в дом, будь то для кражи или с другой целью, непременно просмотрит книги. Открыв книгу и обнаружив косо вложенную открытку тридцатилетней давности с изображением санатория «Красное знамя» в Мисхоре, самый старательный пришелец не обратил бы внимания на то, что ее нижний край косо пересекал две строки из моего любимого «Заповедника» на триста сорок девятой странице: «Что же тебя в ней привлекало? — Михаил Иванович надолго задумался». Я заметил положение открытки скорее автоматически, когда захлопывал в прошлый раз том Довлатова. Сейчас открытка съехала на следующие строчки: «Спала аккуратно, — выговорил он, — тихо, как гусеница».

Обойдя квартиру и вернувшись в прихожую, сажусь на пол у злополучного плинтуса и пытаюсь согнать растерянные мысли в одну кучу, чтобы оценить ситуацию.

Проникновение в квартиру будем считать установленным фактом. Не вызывает сомнения и то, что сделали это люди квалифицированные и материально не заинтересованные. Лица заинтересованные, сиречь воры, не подбирают упавшие счета и не кладут их на место, зато вы носят массудругих более ценных вещей и при этом оставляют после себя откровенный беспорядок. Кстати, я не мог ошибиться с этим листочком? Нет, никак не мог, утром он торчал вот здесь, справа от потайной шляпки гвоздя, которым прибит плинтус.

Итак, проникали люди квалифицированные, и не для кражи, а для обыска. Возможно, для установки техники. Нет, технику ставить не станут — человеку с квалификацией ее обнаружить ничего не стоит. Да и не станет агент никого принимать у себя дома. А прослушивание стационарных телефонов