Шрифт:
Закладка:
— Четырнадцать, — не моргнув глазом, ответила Корделия.
— А что, все четырнадцатилетние девочки в Англии носят платья от Живанши? В Америке подростки обычно одеваются в джинсы и тапочки.
— Это не всем подходит. — Корделию явно начало тяготить такое внимание к ее возрасту.
— Да… Однако ваш папа должен просто дьявольски много работать, чтобы одевать вас haute couture.
Корделия мрачно взглянула на Флер. Некоторое время она молчала, а потом сказала:
— Очень смело с вашей стороны — одеваться в красное.
Я принесла Флер пудинг. Она набила полный рот, но тут же положила ложку.
— Чудесно. Но слегка жирновато. У вас не найдется немного фруктов?
— Я принесу вам виноград, — вскочила Корделия и, прежде чем я успела ее остановить, убежала вниз.
Глава 38
Никто и не ждал, что мы сразу примем Флер с распростертыми объятьями, но по прошествии недель мы все же начали кое-как к ней привыкать. Надо признать, немногие женщины, метящие в невесты, были бы рады наличию у жениха пятерых детей. Я не думала, что она так уж сильно недовольна, однако всячески пыталась показать нам, что отец принадлежит ей. Папа чувствовал себя более уверенно в ее присутствии. По крайней мере это должно было меня утешать.
Флер ни на минуту не оставляла его в покое — пощипывала за щеки, приглаживала волосы, поправляла воротничок, — из-за чего мы чувствовали себя лишними.
У них произошло несколько стычек с Офелией по поводу того, кто в доме главный, и в итоге Офелия выиграла, откровенно нагрубив Флер. Та испугалась и с тех пор старалась держаться от Офелии подальше. Попытки командовать Корделией Флер оставила довольно быстро, но вместо этого, видя, что отец обожает младшую дочь, решила к ней подольститься. Корделия за эту неприкрытую лесть за глаза прозвала ее Кошачьей Лапкой, но общалась с ней разумно-вежливо. Отношение Флер ко мне, напротив, стало более холодным, но, вероятно, я сама это спровоцировала. Я так старалась скрывать свои чувства, что всегда была очень уступчивой в ее присутствии, и это было расценено ею как слабость. Возможно, она права.
К счастью, папа и Флер так много работали (он начал репетировать через две недели после нашего возвращения), что оставшиеся немногие часы свободного времени предпочитали проводить вдвоем в ее квартире.
Как-то в конце марта, когда мы с папой, Флер и Чарлзом болтали в гостиной, а Офелия и Корделия затаились наверху в ожидании ухода Кошачьей Лапки, раздалось громкое тарахтение на улице. Я обрадовалась, решив, что это Руперт и Арчи, но, выглянув в окно, увидела незнакомый красный спортивный автомобиль.
Со стороны пассажирского места появились две ножки, не толще соломинок для коктейля, за ними последовала черно-желтая шуба, увенчанная копной малиновых волос. Лица было не видно за огромными черными очками. Мое внимание отвлек появившийся с другой стороны шофер.
— Брон! — воскликнула я. — О папа, это Брон!
Он звонил после Рождества всего один раз, сказал, что все в порядке, но он не может приехать в Англию даже ненадолго, что он читал в итальянских газетах об освобождении отца и надеется, что у нас все хорошо. Я сказала ему о разводе, а он сказал: «Хорошо, хорошо» — будто речь шла о погоде. Я осталась недовольна разговором.
Я побежала к двери.
— Не помни мой костюм, милая девочка! — Брон чмокнул меня и разгладил воображаемые складки на безупречном костюме. — Хэт, ты великолепно выглядишь! Какая перемена!
— Я совсем забыла, что, когда мы виделись в последний раз, я носила анархистскую униформу.
— А это Летиция.
Он протянул руку, чтобы обнять тонюсенькую талию женщины, которая поспешно взбиралась по лестнице. Я вспомнила, что Летиция — божество в мире моды и работодатель Брона. Вблизи было видно, что все ее лицо — по крайней мере, та часть, что не была закрыта очками, — изборождено морщинами.
— Ciao, cara. — Летиция чмокнула воздух. Тут она заметила вешалку Анубиса. — Это нам нужно. Для съемок. — Она ринулась за мной в дом. — Да, подойдет для пляжной коллекции. Заплати, сколько они попросят.
Брон достал бумажник.
— Что скажешь, Хэт? Пять сотен? — Он вытащил пачку купюр.
— Что? За вешалку для шляп? Но, Брон, она же не моя! И потом, я так ее люблю.
Брон добавил еще несколько купюр и шлепнул ими об стол:
— Тысяча. То, что Летиция хочет, Летиция получает.
— А вот и папа! Ciao! — Летиция заключила в объятия моего отца. — Теперь я вижу, в кого мой мальчик такой красивый. Она ущипнула отца за щеку. Он выглядел ошеломленным. — Ах, я помню, знаменитый актер! Тот, которого убили! Мы в Италии понимаем такие вещи, но здесь, в Англии — пфуй!..
— А это мама. — Она энергично расцеловала Флер. — Я хочу поблагодарить вас за то, что вы дали миру прекрасного Брона, который сделал меня такой счастливой. Я имею перед вами большой… Слово, саго! — Она щелкнула пальцами перед Броном.
— М-м, долг? — предположил Брон, снова доставая бумажник.
— Я — не мать этого человека, — начала Флер, которая, естественно, обиделась, будучи старше Брона всего на десять лет, а то и меньше. — Я вижу его сегодня впервые в жизни!
— А, вы американка! Тогда это, — она показала на элегантное, сшитое на заказ платье Флер, — понятно. У вас, американцев, нет истории. Бедняжки! Волосы — ничего. А вот заколки — это лишнее. А вот ты, — она развернулась ко мне, — гораздо лучше. У тебя есть стиль. О, какой диван! Perfetto для меховой коллекции. Я делаю вам предложение. — Она опять повернулась к Флер: — Пятнадцать тысяч за всю обстановку. У вас есть вкус в оформлении. Что скажете?
Флер посмотрела на папу.
— Сладость моя… — начала она жутким голосом.
— Нет, дорогая мисс Летиция, — прервал ее отец. — Хотя мы очень рады познакомиться с вами, но у нас нет намерения продавать нашу мебель абсолютно чужим людям.
— Но, tesoro mio, я не чужая! Я ваша… Слово, саго… — Она опять щелкнула пальцами.
— Невестка, — отозвался Брон. — Мы поженились в Риме на прошлой неделе.
— Но, Брон, — сказала я позже, когда Летиция отправилась принимать ванну, — не кажется ли тебе, что она немножко… стара для тебя?
— Ей пятьдесят восемь. Я недавно подсмотрел в ее паспорте. Но до этого не
