Справа утес обрывался отвесной пропастью, слева поднимался крутой склон. Мотор начал закипать. И тут за поворотом у обочины они увидели сгорбленного гнома, сжимавшего в крепких руках изогнутую клюку.

Джим Гарри узнал крохотного человека. Он попросил Бака остановиться, но тот обозвал гнома автостопщиком и проехал мимо. Но не очень далеко, потому что мотор заглох, а тормоза заклинило. Гном подозвал Джима Гарри.

– С пегасом сотворят что-то плохое, мальчик, – сказал он. – Тебя нарочно послали в город, чтобы убрать с дороги.

У Джима Гарри душа в пятки ушла.

– Что они задумали?

– Твой отец хочет сделать из пегаса скаковую лошадь. Ты ведь знаешь, как быстро он бегает. Так за него дадут больше денег. Но никто не допустит к скачкам крылатого коня, поэтому к твоему отцу приехал док Уэст, чтобы отрезать пегасу крылья. Вот почему тебя послали в город. Они погубят пегаса, мальчик…

– Захлопни пасть! – прорычал Бак и грубо выругался.

Он выпрыгнул из машины и с кулаками набросился на гнома. Увидев, как Бак замахнулся, Джим Гарри закричал и попытался выбраться из «форда», но комбинезон зацепился за сломанную пружину.

Однако помощь гному не понадобилась. Он просто взял да и огрел Бака своей клюкой. Не похоже, чтобы удар был сильный, но Бак рухнул мешком и лежал неподвижно, как камень.

– Он не умер, – сказал гном. – Просто оглушен. А тебе, мальчик, лучше вернуться домой. Думаю, на машине уже можно ехать. Я ведь говорил тебе, что пегасу нельзя подолгу оставаться на земле. Он рожден для неба.

Джим Гарри шмыгнул за руль и попробовал завести мотор – двигатель тут же заработал, педаль тормоза тоже больше не заклинивало. Джим Гарри не без труда развернул машину и во весь дух помчался назад.

Удивительно, как он не разбился по дороге. Самое смешное, что Джим Гарри благополучно перебрался через горы, а все случилось уже у самого дома. Через оросительную канаву вел грубый дощатый мост, который и в лучшие свои годы был очень шатким. Джим Гарри свернул к нему на полной скорости – передняя левая шина ударилась обо что-то и лопнула. «Форд» вильнул в сторону и свалился с моста. Падать было не высоко, да и в канаве текла лишь струйка воды, но машина опрокинулась и смялась в гармошку. Джим Гарри на минуту-другую потерял сознание и пришел в себя от острой боли.

Он лежал под разбитой машиной, правая нога превратилась в один пульсирующий узел боли. Ее словно размазало между покореженным металлом и утопленным в грязь камнем, и если бы машина не осела, немного съехав набок, Джим Гарри так и остался бы там дожидаться помощи. Грохота, похоже, никто не слышал, потому что из конюшни доносилось лошадиное ржание.

Мальчик почувствовал запах гари. Он высвободил ногу и попытался встать, но не смог и долго барахтался в грязи, извиваясь ужом, пока не выполз наверх по пологому склону канавы. Потом оглянулся на свою искалеченную ногу,

Нет, это была уже не нога. Никакой врач не смог бы с ней ничего поделать. Со временем Джим Гарри привык бы к костылю, но не забывайте, что в его ногах жила тяга к странствиям. Поэтому не стоит удивляться, что ему захотелось спуститься обратно в канаву и разбить себе голову о торчавший из грязи кусок металла.

Вместо этого он завыл.

Возмущенное ржание в конюшне внезапно стихло. Затем раздался яростный трубный рев. Вы когда-нибудь слышали, как визжит лошадь? Это не похоже ни на что другое в божьем мире. Пегас визжал, люди в конюшне закричали. Затрещали ломающиеся доски, застучали быстрые копыта. Дверь конюшни распахнулась, и в них на мгновение появился вставший на дыбы крылатый конь, белый и грозный, с плывущими в воздухе копытами и огненно-красными ноздрями.

Кто-то из мужчин вскрикнул от боли, другой грязно выругался.

Пегас с топотом пронесся по лугу, волоча за собой оборванные ремни и цепи. Вскрикнув от боли, он расправил крылья. На мощных маховых перьях алели пятна крови.

Он поднялся в воздух, описал круг и легко, как перышко, опустился возле лежавшего на земле мальчика. Выгнул дугой шею и ткнулся бархатистым носом в лицо Джиму Гарри. Мальчик обеими руками обхватил мощную шею.

К ним уже бежали люди.

– Держи его! Что случилось? Не отпускай!

Джим Гарри заглянул в глаза пегасу, и человек с крылатым конем поняли друг друга. Мальчик поднялся, держась за длинную гриву и стиснув зубы, чтобы не закричать. Пегас опустился на колени, чтобы Джим Гарри смог забраться на его широкую спину. Уздечки у мальчика не было, да и ни к чему она ему.

Люди подбежали совсем близко, когда пегас оттолкнулся от земли, налегая на одно крыло. Но, поднимаясь выше, он словно бы набирался сил. Джим Гарри держался за гриву. Он посмотрел вниз: ферма становится все меньше и меньше. На востоке виднелась Хлебная гора, а за ней и Сьерра.

– Выше, – прошептал мальчик. – Выше, пегас.

Он уже мог заглянуть за Сьерру, мог различить Тихий океан. Резкий ветер холодил его пылающую раздавленную ногу. По обе стороны от него размеренно и ритмично поднимались и опускались огромные крылья.

– Выше…

Пегас запрокинул голову и исполнил просьбу. Они набирали высоту, оседлав ветер, и ферма пропала из вида, Хлебная гора съежилась, а долина уже не казалась такой бескрайней.

А потом, как ни странно, заговорил старый скрюченный гном, хотя Джим Гарри нигде его не видел: «Вспомни, что я тебе сказал, мальчик. Пегас будет твоими ногами, что уносят все дальше и дальше, будет твоими глазами, что видят много удивительного. Только не давай ему подолгу оставаться на земле».

– Ни за что не дам, – пообещал Джим Гарри. – Никогда больше не спускайся на землю, пегас. Лети вверх…

Ветер стал горьким и холодным. Небо потемнело до пурпурного цвета. Слабо засветили первые звезды. Земля с величественной неторопливостью поворачивалась невероятно далеко внизу под копытами пегаса.

Пальцы Джима Гарри крепко держали гриву крылатого коня. А затем медленно, постепенно, стали разжиматься.

Время убивать

С тревогой и страхом город ожидал следующей бомбардировки. Воздушные армии и батареи громадных орудий уже обратили его в пылающие руины: на улицах – завалы и битое стекло. Трупы тем не менее убирали быстро. Четкие действия властей предотвратили риск распространения чумы. День за днем мы поднимали глаза к небу и видели парящие в синеве самолеты, наблюдающие, выискивающие. Далеко-далеко гремели пушки, и в зареве осветительных ракет