стеклопластиковый ботинок. На голове Александра была нахлобучена бейсболка с логотипом Гарварда, а на лице играла безмятежная улыбка, в которой Анна сразу узнала его опиоидную ухмылку.

К тому моменту, как она добралась до кресла, она уже кипела от злости, но, понимая, что все смотрят на нее, поприветствовала юношу улыбкой.

– Привет, – сказала она. – Я думала, ты решил, это будет слишком сложно для твоего первого появления на публике.

– Это была моя идея, – перебила ее Элеонора, чей голос скрипел, словно ногти по доске. – Все звонили домой и просили повидаться с Александром. Я подумала, почему бы не привести гору к Магомету? Кроме того, мы редко тебя видим, а мой брат скучает по своей девушке. Вот так. Теперь. Мы. Тут.

– Элеонора, я заезжала сегодня утром, – возразила Анна. – Когда ты была на занятиях зумбой.

– Да, но Александр жаловался: ты осталась на пять минут, а потом упорхнула, как делала всю последнюю неделю.

Прежде чем Анна успела сказать хоть слово, прозвучал стартовый выстрел и гонка началась. Анна приникла к биноклю. В состязании участвовало двадцать пять наездников, которые стартовали с интервалом в пять секунд группами по пять человек. Она знала, что пять секунд – ничто для быстрой лошади, и вскоре участники уже сбились в кучу. Ее сердце билось так же быстро, как стучали по траве копыта.

– Анна, Анна? – захныкала Элеонора. – Я забыла бинокль, можно посмотреть в твой?

– Нет, – ответила она. – Тебе следовало взять свой собственный.

Она услышала, как Элеонора потопала прочь в поисках кого-нибудь, кого можно было довести до белого каления.

– Анна? – тихо сказал Александр. – Можно мне воспользоваться твоим биноклем? Я отдал свой Элеоноре, но, полагаю, сестра оставила его в машине.

Анна молча отдала бинокль Александру, но не свела взгляд с лошадей, которые сейчас огибали флагшток и вскоре должны были снова оказаться перед трибуной. Насколько она могла судить, Фру-Фру шла хорошо. Может, Беатрис права, и Алексей – прирожденный наездник. Лошадь была опытной и знала, что делать.

Через несколько секунд первые три лошади уже достигли трибуны, и каждая ловко преодолела заборчик. Толпа зааплодировала, как и Анна, обрадованная тем, что Алексей уже вырвался на четвертое место и догоняет соперников. Она хотела бы выкрикнуть имя Вронского достаточно громко, чтобы он услышал его, но это было невозможно.

Александр схватил ее за руку и потянул к себе, чтоб она стояла прямо у кресла.

– Можно мне взять бинокль? – спросила она, понимая, что не должна делать этого. – Пожалуйста.

– Конечно. Извини. У тебя наверняка столько друзей соревнуется, – ответил он. Анна наблюдала за скачками, но уловила неудовольствие в тоне Александра.

Толпа ахнула, когда одна из лошадей сбила деревянную балку. К счастью, это была одна из последних лошадей, столкновения не произошло, и всадник к большому облегчению окружающих смог выправиться и продолжать гонку. Анна заметила, что Мерф выбежал поправить препятствие. Она на мгновение отвела взгляд от финишной черты и вдруг услышала крики.

Линзы бинокля приблизили хаотичную сцену. Анна увидела, что во время прыжка через последний, самый высокий барьер, по меньшей мере три лошади упали. Зрелище представляло собой неуклюжую кучу скрюченных ног. Анна ахнула, отчаянно просматривая все вокруг, надеясь, что Фру-Фру не попала в свалку. Не в силах удержаться, девушка перепрыгнула через тюк сена и выскочила на поле.

– Мерф! – закричала она. – Это был он? Он в порядке?

Мерф, уже бежавший к месту свалки, остановился, повернулся лицом к Анне, которая пока что стояла в одиночестве. В ее лице не было ни кровинки.

– Возвращайся, Анна! – завопил Мерф. – Я дам тебе знать, как только все закончу.

Стивен, который, конечно же, увидел, как сестра выбежала в поле, быстро перепрыгнул через ограду и в считанные секунды оказался рядом с Анной. Обняв девушку за плечи, он увлек ее обратно к трибунам. Анна закрыла лицо ладонями, но было поздно: все поняли, что она сделала.

– Веди ее сюда! – крикнул Александр, его голос был громче, чем когда бы то ни было после несчастного случая.

Не зная, что делать, Стивен сперва подумал о том, что лучше увести сестру прочь, но сообразил, что она никуда не уйдет, пока не узнает судьбу Вронского, и проводил ее к креслу Гринвичского Старику. Анна села на край тюка сена, на котором лежала нога Александра, и быстро вытащила телефон, ожидая новостей.

Через несколько секунд она увидела сообщение Мерфа.

«Он в порядке. Но Фру-Фру спала. Упала – автозамена!»

Анна заплакала от счастья. С ним все хорошо!

– Что там? – строго спросил Александр.

– Одна из лошадей сильно поранилась. Это ужасно. Я пойду туда.

– Нет, Анна, – ответил он. – Я хочу уехать прямо сейчас, и ты идешь со мной.

Анна взглянула на него в шоке и удивлении.

– Как будто я – какой-то домашний питомец, которым можно командовать по прихоти хозяина?

– Анна, – тихо объяснил Александр, – я плохо себя чувствую. – Ты же, очевидно, очень расстроена, и все смотрят. Мы едем домой немедленно. Стивен, не поможешь с креслом?

Стивен посмотрел на сестру, и она покорно кивнула. Девушка знала, что должна подчиниться. Ее единственным утешением стало то, что во всей этой суматохе и спешке вернуть Александра домой они забыли об Элеоноре. Анна улыбнулась, подумав, как сводная сестра ее бойфренда будет искать их повсюду в своей уродливой розовой шляпке.

XII

Больничная койка была установлена в оранжерее, потому что Александр еще не мог подняться по лестнице в спальню. Анна сидела в кресле-качалке у окна и смотрела на просторный задний двор. Обратно они ехали в молчании, а после того, как прислуга помогла юноше лечь на кровать, Стивен ушел, чтобы забрать Лолли. Он крепко обнял сестру и сказал, что подождет ее дома, пока она не вернется. Анна просто кивнула, понимая, что если она заговорит, то начнет плакать.

Александр знал, что должен задать ей вопрос, но медлил. Он хотел подождать: пусть сперва нога перестанет пульсировать и начнет действовать «Перкосет». Однако ему не надо было объяснять, что таблетка не справится с душевной болью. Так что пока молодые люди хранили молчание.

Элеонора уже несколько недель что-то подозревала, но Александр прерывал ее всякий раз, когда сводная сестра заговаривала об изменившемся поведении Анны. Да, его накачали лекарствами, но он не идиот. Он заметил все, на что жаловалась Элеонора, но не мог и не хотел верить, что это правда. Девушка, которую он знал и любил, девушка, на которой он собирался жениться, становилась раздражительной и отчужденной во время своих визитов, а он не мог заставить себя